В области внешней политики ЧСР была верным и надежным союзником СССР. Этот союз базировался на прочном экономическом фундаменте. Чехословакия стала основным поставщиком машиностроительной продукции в Советский Союз. Причем в 1951-1955 годах 45 % этой продукции состояло из новых, только что освоенных изделий[235]. Из них 36,5 % было выпущено на основе советской технической документации. В апреле 1955 года было подписано советско-чехословацкое соглашение о сотрудничестве в мирном использовании атомной энергии. В рамках этого соглашения в ЧСР был построен первый экспериментальный атомный реактор мощностью 2000 квт. Чехословацкие студенты стали первыми иностранцами, закончившими в СССР обучение специальности «ядерная физика».

После СССР Чехословакия была главным поставщиком оборудования для индустриализации аграрных стран социалистического содружества. Например, в Болгарии половина всех построенных там электростанций была оснащена чехословацким оборудованием. Тысячи металлообрабатывающих станков ЧСР поставила в 50-е годы в КНР, Польшу, Болгарию, Румынию и Венгрию.

Уже в 1953 году доля социалистических стран во внешней торговле ЧСР достигла 80 %.

Когда 14 мая 1955 года в ответ на вступление ФРГ в НАТО социалистические страны заключили многосторонний договор о взаимной помощи – Варшавский договор, Чехословакия стала его соучредителем. Тем не менее по советской рекомендации и в духе намечавшейся в мире разрядки в 1956-м было проведено сокращение личного состава Чехословацкой народной армии на 34 тысячи военнослужащих – до 185 тысяч человек.

В русле нормализации отношений между СССР и Югославией (которая состоялась по инициативе советской стороны) осенью 1954 года было подписано первое после 1948-го торгово-экономическое соглашение между Белградом и Прагой. Более долгосрочное соглашение, ознаменовавшее собой окончательную нормализацию двусторонних отношений, было заключено в феврале 1955 года[236]. Чехословакия стала использовать югославский порт Риеку для экспорта в страны Ближнего Востока.

Однако Тито давил и на СССР, и на Чехословакию, требуя немедленной реабилитации всех, кто был осужден начиная с 1949 года как «титоист». Например, в выступлении в Карловаце югославский лидер заявил: «…В Чехословакии есть люди, которые с трудом признают свои ошибки. У этих людей нет коммунистической смелости для того, чтобы они признали ошибки, чтобы признали, что шли неправильным путем…» При этом сам Тито своих ошибок не признавал и не реабилитировал тысячи людей, которые были казнены, посажены в тюрьмы или уволены с работы в Югославии лишь за то, что выступали против разрыва отношений с СССР.

В Чехословакии в январе 1955 года министру внутренних дел Бараку во главе специальной комиссии поручили пересмотреть итоги некоторых политических процессов 1948-1952 годов. В 1955-1957 годах комиссия получила более 16 тысяч жалоб несправедливо репрессированных. Из них было рассмотрено 6978 случаев, но только в 50 из них решили отменить предпринятые против людей меры как несправедливые[237]. Такие «скромные» итоги первой волны реабилитации объяснялись просто: в комиссии Барака работали в основном те же люди, которые всего пару лет тому назад фабриковали всякого рода обвинения против «предателей», «агентов» и «титоистов». Некоторых осужденных выпустили из тюрем, но политически не реабилитировали (например, Смрковского в 1955 году, Марию Швермову – в 1956, Гусака – в 1960).

Из тюрем в духе общей либерализации выпустили также матерей несовершеннолетних детей, молодежь и лиц преклонного возраста.

Но дни рождения и смерти Сталина и Готвальда по-прежнему отмечались чехословацкой печатью с почтением. 1 мая 1955 года в Праге был торжественно открыт самый большой в мире памятник Сталину.

Решения XX съезда КПСС в феврале 1956 года, особенно доклад Хрущева о культе личности Сталина, зачитанный пораженным делегатам в ночь с 24 на 25 февраля, стали полнейшей неожиданностью и для всей Чехословакии.

В работе съезда советских коммунистов участвовала и делегация КПЧ в составе пяти человек: Антонин Новотный (первый секретарь ЦК КПЧ), президент ЧСР Антонин Запотоцкий, премьер-министр Вильям Широкий, председатель Национального Собрания Зденек Фирлингер и министр внутренних дел Рудольф Барак.

24 февраля 1956 года Запотоцкий беседовал в Москве с обучавшимися в СССР чехословацкими студентами, и те спросили его, что он думает об ошибках Сталина. Президент Чехословакии, явно пребывавший в замешательстве от разоблачений Хрущева, ответил: «Ну разве кто-нибудь заинтересован, чтобы вопрос о товарище Сталине стал предметом дискуссий? Правильная политика состоит в том, чтобы не вмешиваться в эти вопросы»[238].

27 февраля Хрущев созвал на совещание всех руководителей компартий социалистических стран (от Чехословакии были приглашены Новотный и Барак). Всем был вручен машинописный текст доклада Хрущева о культе личности Сталина. Новотному рекомендовали открыто критиковать Сталина в ЧСР.

Чехословацкие гости XX съезда КПСС были так потрясены антисталинской речью Хрущева, что целый месяц после возвращения в Прагу не решались проинформировать о ней ЦК КПЧ. Только в ночь с 29 на 30 марта 1956 года Новотный в секретном порядке ознакомил с хрущевской речью руководство партии[239].

Ввиду столь острой критики Хрущевым Сталина Новотному пришлось поругать и Готвальда: «При всех заслугах, которые товарищ Готвальд снискал в борьбе против капитализма, за победу социализма и которые никто не ставит под сомнение, необходимо сказать, что при всей его скромности ему часто приписывали заслуги, которые принадлежали партии и массам. Это вело к созданию атмосферы неприкасаемости вокруг товарища Готвальда, к распространению мнений типа „за нас думает товарищ Готвальд“, к ослаблению коллективного руководства также и в нашей партии».

На самом деле, конечно, критика Готвальда была скорее вызвана желанием не отстать от советских товарищей в задоре разоблачительства и ниспровергательства. Готвальд всегда советовался с Президиумом ЦК КПЧ по всем важнейшим решениям, и никакого культа личности в Чехословакии не было.

Но Новотному удалось в своем докладе выдвинуть тезис, который фактически помешал реабилитации жертв политических репрессий в Чехословакии. Первый секретарь ЦК КПЧ обвинил в репрессиях в ЧСР… Сланского, который якобы импортировал в страну бериевские методы работы. А если Сланский был «чехословацким Берией», то, значит, и казнили его правильно. Тем более и самого Берию в Москве, помимо всего прочего, обвинили в том, что он агент английской разведки.