— Почему же? Боюсь. Я постоянно нахожусь в напряжении. Но как же приятно это щекочет нервы! С другой стороны, я знаю, что ты разумная девушка и отлично понимаешь, что, дальше входных дверей дома ты не уйдешь. Тебя остановит охрана.

— Что-то за два с лишним года ни разу не видела ни одного из твоих хваленых секьюрити.

— Это одно из отличительных качеств хороших охранников — умение быть незаметными. — Моча поднялся из кресла и направился к двери. — Спасибо, Тома, за представление. Вообще-то, я зашел предупредить, что мне надо срочно уехать из города.

— Пока, дорогой, — безразлично пробурчала Тамара и вернулась на «беговую дорожку».

…На этот раз Моча пропал на одиннадцать дней. Тамара уже начала всерьез беспокоиться. Холодильник стремительно пустел, и она впервые за два последних года снова задумалась о перспективах смерти от голода.

Когда Монучар, загорелый и, похоже, весьма довольный жизнью, появился на пороге, Тамара не могла скрыть своей радости.

Но в сентябре 1994 года опять наступил перелом в их отношениях. Как всегда, не утруждая себя объяснением причин, Монучар почти перестал навещать Тамару по вечерам. Все чаще он заходил лишь для того, чтобы занести продукты, видеокассеты и дискеты и, прихватив пакет с мусором, сразу же удалиться. Порой без всякого предупреждения он не появлялся у своей пленницы на протяжении трех, а то и четырех дней.

В тот вечер он так и не пришел.

Все еще на что-то надеясь, Тамара не ложилась до трех часов ночи. Опять включила компьютер, безуспешно пытаясь взломать защиту неуступчивого вэб-сайта. Потом на все плюнула и отправилась в ванную.

«Рассчитывать на то, что он появится завтра, глупо, — размышляла она, расслабившись в теплой воде, покрытой высоким сугробом розовой пены. — Куда важнее подготовка к празднику, чем посещение опостылевшей девки. Также не стоит ждать его и первого января. Будет отходить от новогодней попойки, продолжать празднования. Но вот второго числа появление генацвале вполне реально.

Итак, все переносится на 1995 год. Если, конечно, завтра ко мне вместо Мочи не заявятся его головорезы. И не увезут в какой-нибудь лес.

Эх, пожалуй, не стоит думать о грустном!

Хотя, о радостном думать не получается. Разве только о том, как это прикольно, что этот Новый Год я буду отмечать в одиночестве и у меня не будет даже искусственной елочки. — Тамара выбралась из джакузи и накинула на плечи махровый халатик. — Нет, лучше думать о том, что второго числа все сложится для меня более чем удачно!»

Она вышла из ванной и, оставляя на паркете мокрые следы, направилась к тахте.

Монучар объявился только 3-го января. С большим тортом, бутылкой шампанского и облезлым букетом из еловых веточек с шишечками.

— Здравствуй, Тамара. С Новым Годом тебя! Извини, что… — успел вымолвить он, прежде чем пленница с разворота мощно закатала ему пяткой в скулу и, отбросив в сторону уже отключившегося, но еще не успевшего упасть генацвале, стремительно шагнула из комнаты и захлопнула за собой железную дверь.

Побег начался!

Герда. 18 июля 1999 г. 02-25 — 03-30

Ничего другого нам не остается, как тупо сидеть в порядком остофигачившей за минувшие полтора часа беседке, отмахиваться от комаров и ждать, когда вернется из «местной командировки» в ночной магазинчик последний из оставшихся в живых стояков. Притом подозрения покойного Николая насчет того, что Глеб вполне может заквасить где-нибудь по пути и не появится здесь вообще, заметно портят настроение Олегу.

— Если честно, то ничего кошмарного в том, что этот парень где-то зависнет и в результате останется жив, я не вижу, — откровенничает он со мной. — Если б я был стопудово уверен, что он сегодня здесь не появится вообще, то был бы совершенно спокоен. Вы сейчас отправились бы за территорию, где вас уже давно ждут, а мне в этом доме нашлось бы еще немерено дел. Но я не хочу, чтобы за этими делами меня здесь застукал врасплох какой-то сопливый мальчишка и всадил бы мне в бок парочку пулек из своего пугача. Или успел бы позвонить легашам.

Олег встает со скамейки, набирая номер на сотовом телефоне, выходит за пределы беседки и с кем-то перебрасывается несколькими фразами, из которых мы с Диной, как ни стараемся, не можем разобрать ни единого слова. Вернувшись, он бросает взгляд на свои золотые котлы и объявляет решение:

— В общем так, крошки. Если гонец не появится здесь в течение получаса, черт с ним, пускай живет. А мы будем действовать в соответствии с планом. Вносить коррективы нет времени. Так что отдыхаем еще ровно тридцать минут. Если хотите, можете пока подняться на третий этаж и перекусить. Или идемте в дежурку, надо кому-то быть там на случай, если у этого вафела нет с собой ключа от калитки и он надумает позвонить.

Но ключ у охранника с собой. И вообще, он оказывается таким милашкой, что не заставляет ждать себя даже и десять минут. Парнишка в мешковатом сером костюмчике и с двумя вместительными пакетами, набитыми под завязку бутылками и нехитрой закуской. Парнишка, который четыре часа назад выглядел таким трогательно застенчивым и неуклюжим, когда косивший под основательно втертого чела Олег барал ему мозги своей распальцовкой. Парнишка, которому осталось жить считанные минуты…

— Идет. Это он, — хладнокровно докладываю я, наблюдая в дежурке, уже полностью проветренной после газовой атаки, за тем, как на экране одного из мониторов появляется изображение охранника Глеба, спешащего вдоль высокой красной ограды прямо на камеру внешнего наблюдения. Вот он останавливается напротив калитки, опускает оба пакета на тротуар и запускает правую руку в брючный карман. Я не сомневаюсь в том, что за выдрой, поэтому уверенно сообщаю стоящему рядом со мной и наблюдающему ту же картинку Олегу: — У этого парня есть с собой ключ. Он не будет звонить.

— Я вижу. — Олег протягивает руку, и Дина-Ди — так, словно все это было раньше отрепетировано не раз — вкладывает в нее маленький никелированный «Сикемп». — Проводи, Дина. Запрешь за мной дверь, там есть засов. Когда все закончу, впустишь меня обратно, — отдает распоряжения Олег уже на ходу, выходя из дежурки. Дина-Ди с удивительным послушанием спешит следом за ним.

Я же тем временем наблюдаю за тем, как охранник, наконец выудив из кармана связку ключей, долго ковыряется с замком. Но вот калитка распахнута. Глеб на какое-то время отвлекается от нее, чтобы забрать оставленные посреди тротуара пакеты.

Одновременно другой монитор показывает, как на крыльцо особняка выскальзывает Олег. На доли секунды из-за приоткрытой входной двери высовывает мурлетку Диана. Но вот дверь плотно закрыта. Олег достигает одной из четырех довольно массивных колонн, которые в этом аляповатом «шедевре архитектуры» играют скорее бутафорскую роль, чем несут на себе какую-нибудь строительную нагрузку. Впрочем, кое-какая практическая польза от них все-таки есть — любая из этих приземистых толстушек легко может укрыть за собой человека. К примеру, Олега.