А если вспомнить, что это моя вторая жизнь, можно смело представить, что я попал в сказку.

Страшноватую, правда, с риском для жизни, но тем не менее.

Едва я вышел из машины, как ко мне подошли трое гвардейцев. Причем это были не ребята почетного караула, красиво тянущие носочек, а явно мужики с реальным боевым опытом. Одеты они были не в красивые парадно-выходные кители с эполетами, а в форменную одежду для ведения настоящего боя, и оружие при себе у них было явно не для красоты.

— Александр Мирный? — спросил один из гвардейцев.

— Так точно, — ответил я.

— Следуйте за мной.

Мужчина развернулся и пошел вперед, а остальные гвардейцы пристроились за мной. И я филеем чувствовал — одна неудачная шуточка, и парни без сантиментов пристрелят меня на месте.

Путь наш лежал в небольшое здание комплекса. Я предполагал, что на меня навесят блокираторы магии, все-таки к наследнику трона иду на прием, но, как ни странно, ничего не было. Само здание, как я догадался, являлось личными апартаментами цесаревича. И, думается мне, не просто так Иван забабахал себе ремонт в общаге — жить в музее такое себе удовольствие.

Красивые палаты, с дивным паркетом, растительным орнаментом по всей стене, историческими личностями, смотрящими на тебя со всех углов — все это вообще никоим образом не располагало к уюту.

Меня подвели к массивной двустворчатой двери из красного дерева, возле которой дежурили еще четверо гвардейцев. Один из них, коротко постучав, приоткрыл створку и скользнул внутрь, видимо, доложить о моем прибытии, и, вернувшись, широко распахнул одну из дверей.

Я понятия не имел, как вести себя с венценосными особами. Простолюдинов этому не учат, просто потому, что шансы встретиться с императором или членами его семьи у обывателя равны примерно шансу встретиться с динозавром.

За тяжелыми створками оказалась просторная комната типа приемной или гостевой, устланная пушистыми коврами с длинным ворсом, несколькими дверями, ведущими вглубь покоев, а еще антикварной мягкой мебелью, на которую боязно было садиться.

А в глубине комнаты стоял парень.

Стоял и поправлял ремешок часов на запястье. В простой белой рубашке с закатанными рукавами, джинсах и мягких замшевых туфлях на босу ногу.

Артефакт не менял рост и комплекцию, но менял лицо. У цесаревича был волевой подбородок, крупный, прямой нос, высокий лоб. Если Иван Новиков был блондином, то Иван Романов был русым, что добавляло цвета его лицу. В серых глазах не было того живого любопытства, той молодецкой дури, что я привык видеть. Это был высший аристократ Российской Империи, и в его взгляде, движениях, даже позе, в которой он стоял, читались и чувствовались сила и власть.

Первым заговорил цесаревич:

— Привет, — произнес он, внимательно смотря на меня.

— Привет, — спокойно ответил я, выдерживая взгляд парня.

— Они не знали, что ты выдернул меня из-под пули, — пояснил он, как будто я задал какой-то вопрос.

— Я так и понял, — покивал я.

Иван помолчал, видимо, не совсем понимая, как строить со мной беседу. Я не падал в ноги с воплями «не вели казнить, вели слово молвить» и не писался от восторга.

— Ты спас цесаревича. Можешь просить, что хочешь, — наконец, произнес он.

— Поесть бы, — честно ответил я.

Иван удивленно моргнул, мгновенно теряя весь лоск и пафос.

— Мирный, любой житель империи за такой шанс готов был бы родной матери перегрызть горло.

— Ну, прости, Твое Высочество, — развел я руками. — Я привык всего добиваться сам без подачек сверху. А вот после казенных харчей жрать хочется неимоверно.

Цесаревич хмыкнул и, развернувшись, махнул рукой в сторону одной из дверей:

— Пошли, стол уже накрыли.

Стол действительно был накрыт. Огромный такой, круглый стол, уставленный блюдами традиционной русской кухни.

— Пообщавшись с тобой, я сменил личного повара, — произнес Иван. — И, знаешь, яичница на сале действительно лучше круассана с сыром.

— Не пойми меня превратно, — произнес я, присаживаясь за стол напротив цесаревича, — но зачем?

— Ну… — вздохнул парень, начав накладывать себе что-то в тарелку, — это что-то типа семейной традиции. Узнать получше чаяния простого народа. Последний раз покутить.

— Хм, с последним ты определенно преуспел, — пробормотал я, берясь за приборы.

Цесаревич усмехнулся.

— Мне повезло встретить тебя. Во дворце, как ты понимаешь, найти настоящего друга невозможно ни среди придворных, ни среди обширных родственников.

— Корона — это не украшение, — согласился я.

— Увы, — вздохнул Иван.

— Ты вернешься в университет?

— Естественно, — фыркнул цесаревич.

— Но это небезопасно, — заметил я.

— В моем случае небезопасно показывать слабость, — жестко усмехнулся наследник Российской Империи. — Свои же сожрут.

— М-да, не хотел бы я оказаться на твоем месте, — покачал я головой.

— На моем не окажешься. Но, мне бы хотелось верить, что ты будешь стоять рядом.

— Я не силен в политике, Твое Высочество.

— Чушь, — усмехнулся Иван. — Нарышкин давал мне почитать характеристику на тебя. Может, ты и не знаешь каких-то тонкостей, но с твоими мозгами быстро разберешься.

Я красноречиво приподнял брови.

— Это не приказ и не предложение. Это пища к размышлению, — добавил Иван.

— И когда ты ждешь ответа?

— Ну, — цесаревич задумчиво почесал подбородок. — Лет через пять. Если нас не отчислят раньше.

В принципе, я парня понимал. Долгое время ты был один на один со своим серпентарием, а тут появился шанс наладить первую самостоятельную социальную связь без лишней мишуры и слепящего блеска титула.

— А теперь давай есть, — произнес наследник престола. — Нам надо еще успеть вернуться в университет, а то Разумовский сто шкур с нас спустит на тренировке.

Москва, частный особняк

Серов медленно шел по помещению, и битое стекло хрустело под подошвами его туфель. Еще несколько часов назад здесь жил весьма небедный человек, а у таких людей всегда есть лишние деньжата на охрану личного пространства.

Правда, никакая охрана не выдерживает тесного знакомства с ребятами Лютого.

— О, а вот и Антоха. Ну что, пост сдал — пост принял? — жизнерадостно спросил Лютый, которому даже балаклава не мешала скалиться.

— Вот за что я не люблю с тобой работать, так это за вечный срач, — поморщился Серов.

— Ах, вы гляньте, какая цаца! Ну привози в следующий раз свою канцелярию, пусть защекочут врага писчими перьями до победного, — съязвил силовик.

Серов тем временем присел на корточки и приподнял край полиэтиленового пакета, чтобы заглянуть в лицо трупу.

— Ну вот этого-то зачем прибили? Он же бухгалтер. Кто теперь нам будет рассказывать, как осуществлялись схемы «половина нам — половина вам, и концы в воду»?

— Так ты посмотри, что у него в руке, и вопросы отпадут сами собой.

В руке у бухгалтера оказалась