Он вспомнил о Люке Хэнрэхэне, который уехал с призом в пятьдесят тысяч, и о той ночи, когда Додж стоял у дома Хэнрэхэнов с бейсбольной битой и был слишком напуган, чтобы что-то сделать.

И к тому моменту, как подъехала Хезер, он чувствовал себя немного лучше.

Хезер ничего не стала говорить ему в машине.

– В чем дело? – спросил он.

– Потерпи немного, ладно? Она хочет сама тебе все рассказать.

– Она? – внутри у Доджа все подпрыгнуло.

– Нэт, – ответила Хезер.

– С ней все в порядке? – спросил Додж. Но Хезер просто покачала головой, показывая, что она больше ничего не скажет. Теперь он начал раздражаться. Время было неподходящее, ему нужно было сконцентрироваться. Внутри у него все сжалось от нервов. Но в то же время ему польстило то, что Хезер в нем нуждалась. Польстило ему и то, что Натали хотела его видеть. И до полной темноты было еще два часа. Более чем достаточно.

У дома Нэт было две машины, одна из них – незнакомый битый грузовик «Шевроле». Додж задался вопросом, не было ли это своего рода интервенцией[53]для Нэт, и под его кожей снова возникло это ползучее чувство.

– Что происходит? – снова спросил он.

– Я уже сказала, – ответила Хезер. – Она хочет тебе сама все объяснить.

Дверь была не заперта. Странно, что снаружи было уже почти темно, а в доме не горел свет. Тусклый и серый воздух был словно объемный, как одеяло, покрыв все вокруг, стирая детали. Подойдя к дому Нэт, Додж ощутил то же самое, что всегда ощущал в церкви – будто бы ступает на священную землю. Все было сделано из дерева, много симпатичной мебели и вещей, которые Додж вряд ли мог себе позволить. Но он не подал виду.

– А она вообще здесь? – спросил он. Его голос звучал слишком громко.

– Внизу. – Хезер прошла вперед. Она открыла дверь справа от гостиной. Недостроенная лестница, по-видимому, вела в подвал. Доджу показалось, что он слышит какое-то движение, возможно, шепот. Но затем все прекратилось.

– Иди вперед, – сказала Хезер. Он собирался попросить ее идти первой, но не хотел, чтобы она думала, что он боится. А на самом деле так и было. По какой-то непонятной причине. Что-то в этом месте его пугало – может, тишина. Будто чувствуя его сомнения, Хезер сказала:

– Слушай, мы сможем поговорить внизу. Она все тебе расскажет. – Хезер замолчала. – Нэт! – позвала она.

– Я тут, – послышался голос Нэт из подвала.

Успокоившись, Додж пошел вниз, в туманный, отсыревший и подземный воздух. Большой подвал был весь заполнен бракованной мебелью. Он спустился вниз и огляделся в поисках Нэт, когда свет выключился. Додж в растерянности замер.

– Какого… – начал было он, но почувствовал, как его резко схватили, услышал голоса. На какое-то мгновение он подумал, что это была часть игры, испытание, которое он не ожидал.

– Сюда, сюда, – говорила Нэт. Додж изо всех сил попытался атаковать, но тот, кто его держал, был большим, коренастым и сильным. Это был парень. Додж понял это по его размерам и запаху – ментол, пиво, крем после бритья. Додж пнул его, парень ругнулся и что-то опрокинул. Послышался звон стекла. Натали сказала:

– Черт! Сюда, сюда!

Доджа посадили на стул. Его руки были скручены за спиной и чем-то перевязаны. Скотч. Ноги тоже.

– Какого хрена? – теперь он уже кричал. – Отвалите от меня!

– Тихо, Додж. Все хорошо.

Даже теперь Додж был околдован голосом Натали. Он даже не мог сопротивляться.

– Какого черта происходит? – спросил он. – Что вы делаете? – Его глаза медленно привыкали к темноте. Он сумел разглядеть Натали, очертания ее глаз. Две грустных темных глазницы.

– Это ради тебя, – сказала она. – Для твоего же блага.

– О чем ты говоришь? – вдруг подумал о машине, припаркованной на шоссе Павлина, о банке с бензином и пенополистеролом, расположенной в двигателе как скрытое сердце. Он попытался разорвать скотч, связывающий его. – Отпусти меня.

– Додж, послушай. – голос Натали дрогнул, и он понял, что она плачет. – Я знаю, знаю, что ты винишь Люка в том, что случилось с твоей сестрой. За тот несчастный случай, ведь так?

Внутри у Доджа все похолодело. Он не мог говорить.

– Я не знаю, что именно ты планируешь, но я не позволю тебе это сделать, – сказала Нэт. – Это нужно прекратить.

– Отпусти меня! – Дожд начал повышать голос. Он боролся с чувством паники, с чувством тупого ужаса во всем теле. То же чувство охватило его два года назад, когда он стоял на газоне перед домом Хэнрэхэнов, пытаясь заставить ноги двигаться.

– Додж, послушай меня. – Она положила руки ему на плечи. Он хотел оттолкнуть ее, но не мог. Он любил и ненавидел ее одновременно. – Это все ради тебя. Потому что мне не все равно.

– Ты ничего не знаешь, – возразил он. Он чувствовал запах ее кожи, смесь ванили и жвачки, от которого ему стало больно. – Опусти меня, Натали. Это безумие.

– Мне жаль, но нет. – Ее пальцы коснулись его щеки. – Я не позволю тебе совершить какую-нибудь глупость. Я не хочу, чтобы ты пострадал.

Она наклонилась еще ближе, пока ее губы почти не коснулись его губ. Он надеялся, что она наклоняется, чтобы его поцеловать, и он не мог отвернуться, не мог сопротивляться. Затем он почувствовал, что ее руки ощупывают его бедра.

– Что ты… – начал Додж, но Нэт уже нащупала его карман и достала оттуда ключи и телефон.

– Мне жаль, – сказал она, выпрямляясь. И по голосу было ясно, что так и есть. – Но поверь мне, это к лучшему.

Его охватила волна бессилия. Он предпринял последнюю, безуспешную попытку освободиться. Стул подпрыгнул вперед на несколько дюймов на бетонном полу.

– Пожалуйста, – сказал он, – Натали.

– Извини, Додж, – ответила она. – Я вернусь, как только закончится испытание. Обещаю.

Она повозилась с его телефоном, и экран ненадолго загорелся, освещая ее лицо, глубокие, полные сожаления глаза. Он осветил парня, стоящего позади нее. Того самого, который усадил Доджа на стул.

Он набрал вес как минимум тридцать фунтов[54]и отрастил волосы. Пятьдесят тысяч не пошли ему на пользу. Но ни с чем нельзя было спутать его глаза, мощную челюсть и шрам, напоминающий белого червяка, проходящего прямо от его левой брови.

Додж почувствовал, как по нему ударом проходит шок. Он не мог ни говорить, ни дышать.

Это был Люк Хэнрэхэн.

Хезер

Хезер сидела в машине, пока Нэт с Люком делали то, что им нужно. Она старалась дышать нормально, но ее легкие не слушались и странно трепыхались в груди. Теперь ей придется выступить против Рэя Хэнрэхэна, и от этого уже никуда не деться.