может кто-то стремиться стать президентом США без всеобъемлющего взгляда на мир, какой он есть, и на то, каким он должен быть, или без глубокой уверенности в том курсе, которого страна должна придерживаться в будущие годы?

Новые идеи? Это еще одна риторическая выдумка. В этой фразе ложно то, что кандидаты, которые ею пользуются, делают это так, как будто они обнаружили патентованное лекарство для всех проблем страны — не "новые идеи", а новые панацеи. Однако если опыт последних 50 лет чему-то учит, так это тому, что "новая идея" относительно того, как сформулировать внешнюю политику или развить экономику, не является хорошей только потому, что она новая.

Джим Роудс, бывший губернатор штата Огайо, произвел на меня впечатление этим фактом политической жизни, когда я встретился с ним вскоре после того, как решил бороться за президентство. Цель моего визита заключалась не в том, чтобы просто попросить поддержки, а чтобы узнать его откровенное мнение о том, как добиться успеха в правительстве и в политике.

Как республиканец и губернатор одного из главных промышленных штатов Джим Роудс был уникален. Начать с того, что он противоречил стереотипу о том, как выглядит и действует республиканец-губернатор. Крупный, осанистый — кличка Большой Джим точно обрисовывала его, — Роудс опровергал шаблонное обвинение демократов, что республиканцы представляют собой элитарную партию членов "загородных клубов". С грубоватой речью и хорошим чувством юмора, он был непобедим в Огайо в 60-е и 70-е годы как в избирательных кампаниях, так и в опросах общественного мнения. Его прямота и язвительность одинаково эффективно привлекали и рабочих, и фермеров штата.

Итак, однажды утром я был у Джима Роудса, пил апельсиновый сок и рассказывал ему о моей президентской кампании и программе для Америки — излагал свое "видение будущего". Я прошелся по всему списку: внешняя политика, национальная оборона, экономика. Я говорил то ли об усилении НАТО, то ли о макроэкономике, когда мой хозяин, который сидел, откинувшись в кресле, заявил, что с него хватит.

Будучи кандидатом, вы обычно можете сказать, когда люди вас не понимают. Через какое-то время они или начинают ерзать в своих креслах, или их взгляд становится отсутствующим. Однако с Большим Джимом не надо было ждать так долго.

"Прекрати молоть чепуху, Джордж, — сказал он, отодвигая свое кресло назад и поднимаясь на ноги, — потому что, если ты серьезно намерен попытаться стать президентом, ты должен хорошо понять несколько вещей. То, о чем ты говоришь, правильно, но я хочу показать тебе, за что люди голосуют, что они действительно хотят знать".

С этими словами Большой Джим достал толстый тисненый кожаный бумажник из своего кармана, бросил его на стол и сказал: "Все это здесь, мой друг. Рабочие места. Кто сможет положить деньги людям в карман: ты или кто-то другой? Рабочие места. В них все, Джордж. Рабочие места. Рабочие места. Рабочие места".

Старый друг дал мне одну "новую идею" для ведения кампании. Обсуждение экономической теории подходит для программных документов, но с этого момента всякий раз, когда я хотел суммировать для аудитории свои экономические взгляды, я цитировал Джима Роудса, доставал свой бумажник, поднимал его вверх и говорил: "Рабочие места! Рабочие места!! Рабочие места!!!"

По-видимому, это доходило до рабочих аудиторий. После поражения в Нью-Гэмпшире нам удалось продолжить кампанию, победив в ведущих промышленных штатах — Массачусетсе, Коннектикуте, Пенсильвании и Мичигане. "Новая идея" кампании "Большого Джима" действительно имела под собой основу, а вот "большой момент" — определенно нет.

* * *

Стратегия Джона Андерсона заключалась в том, чтобы утверждать, что он единственный кандидат в гонке, который представляет альтернативу Рейгану, шедшему впереди всех кандидатов. Если вам не нравится политика Рейгана, настойчиво утверждал он, то вам не должна нравиться и политика Буша, ведь "Джордж Буш — это просто Рональд Рейган в костюме фирмы "Брукс бразерс"".

Он был не прав насчет костюма — я носил одежду фирмы "Артур Адлер", — однако он был точен в утверждении, что Рейган и я не очень расходились во взглядах на проблемы. Однако, когда гонка превратилась в соревнование "Рейган против Буша", сопровождавшая нас пресса сконцентрировала свое внимание на различиях в наших позициях. Обычно в этой связи упоминались три вопроса: поправка о равных правах, аборты и экономическая политика.

♦ Поправка о равных правах [для женщин. — Ред.]. Я поддерживал первоначальную поправку о равных правах для женщин до того, пока не истекло время ее принятия. Конгресс продлил этот срок с целью позволить штатам изменить свои позиции в пользу поправки. Я считал, что это помеха законодательству. Поправка обсуждалась по всем правилам, но была отклонена (как затем было отклонено и продление срока). Рейган и я считали (и до сих пор считаем), что лучший путь — гарантировать равные права женщин через законодательные меры, а не конституционные поправки.

♦ Аборты. Я против абортов, кроме случаев изнасилования, кровосмешений или когда под угрозой оказывается жизнь матери. Ни Рейган, ни я не одобряли решения Верховного суда по делу "Роу против Уэйда". Мы были согласны, что нужна какая-то форма конституционной поправки, чтобы отменить это решение.

♦ "Шаманская экономика". Это словосочетание было вставлено в одну из речей в ходе первичных выборов в Пенсильвании. Экономический план Рейгана призывал к сокращению налогов в рамках стимулирования экономики со стороны предложения. Я соглашался с необходимостью сокращения налогов, но добавлял, что оно может быть проведено только в связи с сокращением размера государственного и федерального дефицита. Поскольку Рейган также приветствовал ослабление правительственного и бюрократического сверхрегулирования, это словосочетание отражало словесные различия без различий по существу.

"Шаманская экономика" стала расхожей фразой моей кампании, которая, как выяснилось, получила долгую самостоятельную политическую жизнь. Демократы пытались использовать ее в свою пользу на общих выборах, однако без большого успеха.

В то же время, учитывая темпы ведения современных предвыборных кампаний, нет никакой гарантии, что любой кандидат в президенты не употребит какую-то фразу или не ответит на какой-то вопрос так, чтобы не возник эффект бумеранга. По любому поводу.

Теперь президентская кампания начинается на следующий день после того, как заканчивается предыдущая (а иногда и до того, как они заканчиваются: первый вопрос о кампании 1988 года был задан на моей первой пресс-конференции в 1984 году). Длительность гонки, количество первичных выборов, кокусов, речей, дискуссий, пресс-конференций, интервью и т. д. — все эти факторы делают трудным, если не невозможным, для кого-нибудь бороться за пост президента, не сделав грубого зевка или не сболтнув что-нибудь где-то по пути.

Я внес в это свою лепту. Некоторые мои ошибки объясняются неправильной оценкой. Другие были обусловлены непониманием или неправильными