продажная хорлова падаль! Да его дружина стояла в полёте стрелы от нас, и не помогла!»

«Я знаю, Анфим. Но лучевийцы не виноваты».

«Фет!» — вырвалось у Анфима, — «Брат».

«Завтра-послезавтра в Моредар прибывает король Тянь Куо, получивший радостную весть — его дочь жива…»

«Брат…» — упавшим голосом повторил Анфим.

«Это действительно светлая страница… Нет, не так! Это лучик света на тёмной странице в отношениях Лучевии и Троецарии. Поэтому лучевийцы не-ви-но-ва-ты», — отчеканил Феокрит, — «Кто-то очень хочет развязать войну, и у них почти получилось».

«Вот, значит, как?»

«Возможно, в Моредар позже прибудут Могута и даже Стоян Хладоградский. И, возможно, сам архимаг».

При этом его голос заметно дрогнул… Заметно для слуха цербера.

«Мать-перемать!» — вырвалось у дюжинника.

«Это чтобы ты понимал всю важность события и для Троецарии, и даже для Совета Камня».

«Я не дам бросса в обиду», — неожиданно жёстко ответил Анфим, — «Пусть ценой этому будет даже моя брошь дюжинника».

Снова повисло молчание. Всё это время у меня не было никаких мыслей, потому что у Всеволода Тёмного был большой опыт в таких беседах. Я чувствовал, что советник сказал ещё не всё.

Феокрит произнёс:

«И всё же, Анфим… Позволю себе похвалить тебя.»

«За что же это?»

«Нам воистину повезло, что ты додумался одного из заговорщиков переслать морем из Солебрега. Мне стыдно, что я не предвидел опасности, в какой ты окажешься».

Анфим недовольно проворчал:

«А если я скажу, что это бросс посоветовал мне сделать так… Это будет использовано против него?»

«Это лишь подтвердит мои подозрения, Анфим.»

«Что-то слишком много подозрений на одного бросса!»

Тут я улыбнулся. А этот дюжинник нравился мне всё больше и больше, я не ожидал, что так скоро заполучу в этом мире такого надёжного союзника.

Послышался голос Феокрита:

«Вот и я о том же, Анфим, для одного бросса это слишком. Вчера в Моредар приплыла Агата Ясная, и она передала мне весточку…»

«Дочь Луны из Монастыря Холода?»

«Именно. О содержимом весточки я пока не буду говорить, тем более, сама Агата Ясная пропала. Кроме весточки, ничего».

А вот в этот момент я действительно напрягся, потому что моя нижняя чакра просто взвыла, предчувствую за словами советника опасность. Не для меня, а для Агаты.

Мои кулаки сжались до хруста, и я с трудом сдержал бросскую кровь — она была готова закипеть не от Тьмы, а от чистой праведной ярости.

«Ты недоговариваешь, брат», — сказал Анфим.

«Я подозреваю, что мы… кхм… я имею в виду, Совет Камня… как бы мы не проспали появление в этом мире какой-то новой силы. Или старой, давно забытой…»

«Ты про пришествие тёмного северного бога?» — всё же спросил Анфим.

«Не только… Мой опыт подсказывает мне, что Левон связан с исчезновением Агаты, но у меня нет доказательств. Слишком многое поставлено на карту, и если это так, то в его руках теперь действительно сильный козырь».

«А… А Виол не объявлялся?» — вдруг спросил Анфим, — «Он раскопал что-то про подделку писем?»

«Вот именно, что нет. А сейчас нам как никогда нужно вывести Левона на чистую воду… Кстати, ты ошибаешься, если ты думаешь, что я буду топить твоего бросса. И так есть, кому этим заняться».

«О чём ты?»

«Некоторые воины в дружине Яроша говорят, что всё затеял сам бросс».

«Но…»

«Да знаю я, знаю, Анфим, что это ложь! И этих предателей, как и ожидалось, под свою защиту забрал Левон. И я не удивлюсь, что вскорости их найдут мёртвыми… Но писцы уже записали их показания».

«Да что за грёбанный мир, мать-перемать! Все всё знают, но ничего не могут сделать!» — Анфим аж вскочил.

В этот момент скрипнула дверь, только в моей комнате, и моего носа коснулся запах жареного мяса. А следом бросский желудок заглушил своим урчанием все мысленные сигналы от Кутеня…

Мало того, цербер и сам почуял через мой мозг запах еды, и наша связь стала прерываться. Так, Кутень, смердящий твой свет, даже не сметь!

Мой хлёсткий приказ возымел действие, но в мой слух теперь ворвался слуга Зотик:

— Господин Малуш, вы спите?

Со вздохом я открыл глаза. Жадным взглядом оббежал стоящие на столе передо мной блюда — на одном парились варёные бобы с куском прожаренного мяса, на другом пирог с рыбой. Кажется, именно на него так отвлекался Кутень… Рядом поблёскивал вином деревянный бокал, и запах напитка просто сводил с ума.

«Там-там-там!» — слишком резким тявканьем в мой мозг ворвался Кутень. Его тревога передалась мне, и, с трудом переборов голодное безумие, я принюхался ещё раз.

Расщелину мне в душу, яд!

— Вам не нравится, господин Малуш? — с лёгкой тревогой спросил Зотик, — Воистину, это честь, ведь этим же трапезничают и великие господа.

— Ты и им принёс еды⁈ — вырвалось у меня.

— Да…

Служка сразу же полетел в сторону, когда я бросился в соседнюю комнату. Кажется, даже воздух сгустился… Не знаю, какая магия стояла на двери, но она лопнула с ослепляющей вспышкой, и следующие мгновения я смотрел на происходящее глазами Кутеня.

Вот вылетает дверь из комнаты для прислуги… Советник уже подносит к губам бокал вина, когда в этот момент к нему летит разъярённый бросс, протягивающий руку.

С тела Феокрита в сторону бросса срываются всполохи мощнейшей защитной магии, и я понимаю, что сейчас умру. Остаётся только надеяться на свой огненный щит…

Глава 31

Интересная штука — мозг опытного мага, который полжизни отдал медитативным тренировкам. Точнее, мозг варвара, в который вселилась душа Жреца.

Пока моё тело пребывало в зыбком состоянии, мучаясь на грани жизни и смерти, сознание отстегнулось. Резко отсоединило энергетические контуры, отрезая