– Дайте мне эту фотографию на пару дней, – попросил вдруг Саша. – Пожалуйста!

– Зачем? – удивилась Кристина. – А вы точно вернете?

– Конечно!

– Я вижу, вас заинтересовала история Льва Баксанова.

– Да.

– Поговорите с кем-нибудь из моих сотрудников. После смерти Баксанова почти все его специалисты перешли в «Кенгуру». Аркадий всех взял, никому не отказал, несмотря на то что в профессиональном мире их репутация, увы, была подмочена.

– Почему?

– Как – почему? Слухи распространяются быстро. Лев, связавшись с мафией, запятнал не только собственную репутацию, но и репутацию всех сотрудников фирмы. Например, Тимур Забродин. Великолепный юрист, профессионален до мозга костей. Но ведь фактически работал на мафию!

– Да…

– Но все равно, о Льве Баксанове мы сохранили самые яркие воспоминания. Он был незаурядной личностью… Несмотря ни на что!..

Забрав фотографию в рамке, Саша быстро откланялся. Он был взбудоражен удивительной догадкой.

Секретарша «Консула», пообещавшая решить вопрос с деньгами для Марии, так и не позвонила. На следующий день рассерженная программистка бросила в машину ноутбук, пакет с миндальным печеньем, Брунгильду и яростно вдавила в пол педаль газа.

Маша ничего не понимала. Она не была шахтером или учительницей и поэтому не привыкла к задержке зарплаты. У нее никогда не возникало проблем с получением денег за исполненную работу. Заказчики всегда радостно отдавали ей гонорар, они просто жаждали нагрузить Марию пачками денег и добавить лишнего. А тут…

– Машенька! – заворковал генеральный директор. – Как я рад вас видеть! И как я виноват перед вами! Присаживайтесь!

– Что случилось? – траурным тоном выдавила Мария. – Где мои деньги? Я третий раз за ними приезжаю!

– Да, я знаю…

Борис Сергеевич взял в руки авторучку и принялся вычерчивать на бумаге стрелы и квадраты. Маша ждала объяснений. Наконец, генеральный директор отбросил ручку в сторону, сложил ладони лодочкой и погрузил в нее чисто выбритую, симпатичную физиономию. Одни глаза остались снаружи, и ими Борис Сергеевич оперировал весьма выразительно. Он словно подавал Маше какие-то сигналы.

– Не знаю, как и начать.

– Ну что? – поморщилась Мария. Таинственность гендиректора ее уже раздражала.

– Мы решили отказаться от вашей программы.

– Что?! – не поверила Маша.

– Она нам не подходит.

Удар был очень сильным. Мария потеряла дар речи, она молчала и хлопала ресницами довольно долго.

– Но как это? Она не работает?

– Работает. Но это не совсем то, на что мы рассчитывали. Мы не будем ее устанавливать. Вот ваши диски.

Гендиректор, пряча взгляд, аккуратно выложил на стол несколько футляров с Машиным логотипом. Возвращать диски – это было уж совсем несерьезно! Заверения Бориса Сергеевича, что они решили не устанавливать программу, звучали нелепо. Наверняка уже давно скинули содержимое Машиных дисков на компьютеры «Консула»!

– Вы сами утверждали, что программа гениальна!

– Я погорячился.

– И что дальше? А деньги?

– Маша! Подумайте сами. Если продукт нас не устраивает, зачем за него платить? Попробуйте предложить программу другим заказчикам.

– Как?! Вы смеетесь? Представьте, что вы пришли в ресторан, заказали антрекот, слизали с него соус, а потом заявили – нет, это не вкусно, я это не буду есть. И платить тоже не буду. Предложите это блюдо другому клиенту.

– Да, ваше сравнение забавно. И все равно, Мария, мы вам не заплатим.

– Но это подло! Я истратила на вашу программу бездну времени, здоровья! Я сидела ночами, я орала на детей, чтобы они не смели мне мешать, я игнорировала мужа! Как вы не понимаете?! Я рассчитывала на эти деньги! Они нужны мне, как никогда!

– Маша, только не надо устраивать сцену. Полагаю, в стране вы не единственный человек с денежными проблемами. Мы не благотворительная организация. Я повторяю, ваша программа нас не устраивает. Мы не будем ею пользоваться. А то, что для создания сомнительного продукта вам понадобилось приложить массу усилий, – не наша беда. Наш программист легко бы справился с задачей, причем не требовал бы заплатить ему те бешеные деньги, на которые вы претендуете.

Борис Сергеевич отвернулся и нажал кнопку. Через мгновение в кабинете появилась секретарша. Но вовсе не для того, чтобы подать воды красной от гнева посетительнице.

– Танечка, проводи-ка Марию Анатольевну. Она разволновалась, ей нужно выйти на улицу. Подышать, успокоиться.

– Ладно, – сказала Маша и сунула в пакет диски. – Отлично. Выгоняете, да? Хорошо, до свидания!

В прохладном коридоре «Консула» Мария схватила за руку Брунгильду и потащила ее к выходу. Она хотела покинуть пределы ненавистной корпорации прежде, чем из ее глаз хлынут слезы.

– Печенька, – сказала Брунгильда. – Печенька.

Подруга сразу поняла, в каком состоянии пребывает Мария, и предложила верное решение, чтобы разрядить ситуацию. Маша пошарила в пакете, достала горсть миндального печенья и набила им рот.

В лифте рядом с несчастной программисткой и ее верным синеволосым пажом стояли две девушки. Пластиковые карточки на их блузках информировали – это персонал «Консула».

– Какую классную программу нам вчера поставили! – восхищенно говорила одна другой. – Ты видела? Чудо! Наконец-то поработаем, как белые люди. Все четко, ясно, просто. И не виснет через каждые семь минут, как раньше!

– А я балдею от человечка, который носится по экрану, пока грузится программа. Глаза квадратные, волосы дыбом! Совсем как мы, когда сдаем квартальный отчет. Такая умора!

Мария всхлипнула. Уморительный человечек принадлежал ей. Борис Сергеевич солгал. Корпорация «Консул» намеревалась плодотворно использовать программу. Вот только на оплате Машиного труда они почему-то решили сэкономить.

Когда ранним утром Валдаев вломился к руководителю юридического отдела «Кенгуру», Тимур Забродин говорил по двум телефонам и одновременно поправлял прическу. Раскладное зеркало стояло прямо перед ним среди бумаг.

Валдаев стушевался, словно застал юриста за неприличным занятием. По его мнению, мужику не пристало трепетно укладывать волоски шевелюры или полировать ногти. А если приспичило – то лучше спрятаться. Настоящий мужчина, весь в черном масле, вдумчиво чистит «калаш». Или смело глядит в бинокль. Но уж если нет у него ни автомата, ни кольта, ни бинокля, – то смотрит на закат, обдумывая судьбу человечества. Но любоваться на себя в зеркало… Простите, это не занятие для настоящего мужчины!

Тимур Забродин придерживался другой точки зрения. Его внешность, здоровье и самомнение были для него предметами неустанной заботы.