– Не только, но в эту минуту да, посмотреть. – Он провел пальцем по ее грудям и почувствовал, как она вздрогнула. – Да, ты точно стала красивее.

– Тогда я тоже хочу посмотреть.

Она расстегнула на нем рубашку и провела пальцем по обнажившейся коже.

– Ты держишь себя в форме.

– Делаю что могу.

Она распахнула полы рубашки.

– Ну-ка… – Она прижала ладони к твердой груди, упругому животу. – Молодец. Раньше твои ребра можно было пересчитать издалека, за двести шагов.

Она с лукавой улыбкой посмотрела на него и расстегнула пряжку ремня.

– Бодин.

Когда она расстегнула пуговицу на его джинсах, он рывком прижал ее к себе, впился в ее губы и почувствовал, что его тело готово взорваться. Она обняла его за шею и обвила ногами его торс.

Он упал вместе с ней на кровать.

Горячее тело и холодные простыни под ним. Ее руки впились ему в спину. Потом стали стягивать джинсы.

Он сбросил сапоги, и они со стуком упали на пол. Помог ей стянуть джинсы.

Она выгнула бедра, прижалась к нему, и он ослеп от желания.

Он пытался взять себя в руки, выровнять дыхание.

– У нас получилась долгая прелюдия.

Нетерпеливые руки дернула за его боксеры.

– А теперь самое главное, Скиннер. Не тяни. О боже, быстрее.

Его руки слегка дрожали, когда он снял с нее трусики и расстегнул застежку лифчика, чтобы попробовать на вкус прелестные, восхитительные груди. Он хотел убедиться, что она так же до боли хотела его, как он ее, и помучил ее еще минуту.

Потом он вошел в нее и мог бы поклясться, что мир вздрогнул.

Она закричала, не от боли, а от триумфа. Она схватила его за бедра, побуждая ускорить темп, и сама прижималась к нему.

Ему пришлось удерживать ее руки, иначе все закончилось бы, не успев начаться.

– Подожди, – уговаривал он. – Подожди.

– Если ты остановишься, я убью тебя.

– Я не останавливаюсь. Да и не смогу. Господи. Бодин. – Его губы касались ее шеи, грудей.

– Я не могу. – В ней нарастала, выходя из-под контроля, буря глубинного, темного наслаждения, приближалось то мгновение, к которому она стремилась. – Я не могу.

Буря пронеслась по ней, роскошная, великолепная волна жара, стук пульса, а потом – медленное, постепенное затишье.

– Боже, боже. Не могу дышать.

– Ты дышишь, – прошептал он, снова уводя их в мир грез.

Теперь он показал ей скорость и силу. Опьяненная, почти теряя рассудок, она слышала ритмичные движения их тел, видела его глаза, похожие теперь на облака торнадо – глубокие, темно-серые с прозеленью.

Он был штормом внутри ее.

Когда шторм разразился одновременно у обоих, она покорилась ему, позволив унести ее в небеса.

Они так и не открыли ни вино, ни пиво. Когда изнеможение победило страсть, Бодин уснула, распростершись на Коллене, а его пальцы так и остались в ее волосах.

Но все же внутренние часы разбудили Бодин еще до рассвета. Хоть прошло достаточно времени, вся она по-прежнему была расслабленной, теплой и ощущала приятную усталость. Неизвестно когда они уснули ночью, и Бодин, никогда не любившая обниматься, обнаружила, что лежит, обняв Коллена.

Поскольку его рука обвивала ее талию, а нога была закинута на ее ноги, она поняла, что он не против.

Она закрыла глаза и понадеялась, что сон унесет ее еще на часок-другой.

Но она слышала, как билось его сердце, медленно и ровно. Она улавливала запах его кожи. И она хорошо помнила, как его руки – твердые, жесткие и умелые – узнавали и постигали все ее секреты.

Сон не шел к ней, и, поскольку не была уверена, что выдержит новый сеанс секса, она тихонько отодвинулась и встала.

Коллену снилась она, как они лежали обнаженные на лугу и медленно занимались любовью, не так, как ночью, когда их охватили страсть и нетерпение. На лугу они неторопливо наслаждались сладостью любви.

Белые звездочки цветов запутались в ее волосах. Он смотрел на ее лицо, видел, как сияют ее зеленые глаза, как вырывается из полных губ ее дыхание. Как она поднимает руку, чтобы дотронуться до его щеки.

Недавно прошел дождь, и трава сияла, как ее глаза.

Влажная трава, влажные волосы, влажная от страсти женщина.

Он протянул к ней руки и проснулся.

Озадаченный, Коллен лежал на постели и по пробивавшемуся сквозь шторы свету понял, что солнце скоро встанет.

А как же дождь в его сне? Это был шум душа в ванной комнате.

Сон, его характер, удивили его и даже слегка смутили. Одно дело эротика, но луга, цветочки и дождь? Сплошная романтика.

Лучше он пока задвинет это воспоминание подальше.

Он услышал, как затих шум воды. Вскоре открылась дверь.

– Воскресенье, – сказал он.

– Ой, ты проснулся. Да, воскресенье целый день.

Он слышал, как она ходила по дому, видел в темноте ее тень.

– Почему ты встала?

– У меня внутри будильник. Иногда мне удается его выключить, иногда нет. Я делаю кофе. Но ты можешь поспать еще немного. Я знаю, ты сегодня работаешь, но у тебя еще есть часа два. Я надела твою рубашку, посижу в ней, пока выпью кофе.

Она вышла, а он уставился в потолок. Как можно снова заснуть после такого романтического сна, даже если он задвинул его в дальний угол? Особенно если женщина вышла из душа и от нее пахнет медом.

Когда он мечтал, что на ней не будет ничего, кроме его рубашки?

Да, пожалуй, слабый пол – это мужчины. А женщины сильны просто потому, что они женщины.

Он встал, прошел голым в ванную, встал под душ и увидел на столике запечатанную зубную щетку и маленький тюбик зубной пасты.

Она ничего не пропустит.

Когда он вышел, в воздухе витал аромат кофе.

Она зажгла огонь и стояла с кружкой кофе возле большого окна.

Кроме его рубашки, на ней не было ничего.

– Лось кричал, – сказала она. – Спускается вниз к кормушке. Скоро восход. Мы посмотрим на него отсюда, и это классное шоу.

Она повернулась. Длинные ноги, рубашка застегнута лишь на две средние пуговицы. Волосы влажные, прямые и длинные, черные как ночь.

Вот она, сила женщины, снова подумал он.

– Если хочешь, у меня тут греческий йогурт и гранола.

– Как это можно есть?

– Понятно. – Засмеявшись, она вернулась на кухню и открыла холодильник. – Я сказала себе, что научусь их любить, но уже теряю веру в это. Тут у меня чипсы. Я захватила их на случай, если мы захотим есть ночью.