– Так это мое сновидение, или твое?

– Не знаю. Может, наше общее, каким-то образом.

– Мы еще не научились управлять перемещением. Это плохо.

– Да ладно, Фати! Давай поплаваем! Когда еще выдастся такая возможность? Посмотри на себя. Хорошо выглядишь! У тебя даже твой воротничок сохранился.

– А у тебя бантик.

У жрицы и в самом деле, сразу за передними плавниками находился ее бриллиантовый ободок. А у дивы на хвосте ее розовый бантик.

– А нас кто-нибудь ест? – спросила Итфат

– Нет, нас никто. Это мы всех едим. Всех, кто меньше нас.

– Хей! Давай тогда покормимся! Я, после того как меня чуть не съели, готова сама кого угодно съесть.

– Давай!

Рыба-жрица принялась осматриваться по сторонам, а рыба-дива, воспользовавшись моментом, подплыла сзади и куснула подругу за хвост.

– Ах ты дрянь! Ты меня укусила! – вскрикнула Итфат и погналась за негодницей.

– Не могла удержаться, Фати-и-и! – Матильда уже вовсю улепетывала, виляя бантиком.

Так они резвились, гоняясь друг за дружкой и за мелкими рыбками.

– Ты кого там без меня глотаешь? – спрашивала Итфат.

– А я что, советоваться с тобой должна, кого мне глотать? – отвечала Матильда. – Ам!

– Потому что делиться надо!

– Да как с тобой делиться, с такой прожорливой рыбищей?

– Смотри, там среди камней осьминожка! Наверно вкусная!

– Не трогай осьминожку, она хорошая! Плывем лучше вон туда, видишь, стая глупых селедок! Давай на них нападем?

– Давай!

Наплававшись вволю и наевшись, рыбищи-барракудищи устроились на песчаном дне отдыхать.

– Ну что дальше, Фати?

– Все-таки, нужно выбираться отсюда. Нам здесь не место.

– А славно поплавали и поохотились! Вернемся сюда еще как-нибудь?

– Тили, нам бы в материальный мир вернуться, вот о чем следует думать.

– Но как это сделать?

– Надо пытаться. Надо учиться перемещаться. Теперь твоя очередь. Попробуй перенести нас куда-нибудь в привычную среду.

– В привычную для кого? Мы ведь с тобой в совершенно разных мирах жили.

– Ну хотя бы в твою среду. Главное, внимательно следи за тем, чтобы мы в своих манекенах оказались, а то опять превратимся во что-то несусветное.

– Так. Я поняла, – сказала Матильда. – Нам надо в свои манекены перебраться. В свои манекены надо. В свои манекены…

Тут водное пространство закружилось в гигантском водовороте, свернулось в точку, а затем развернулось.

Торговый центр был слабо освещен приглушенным светом. По всей видимости, было ночное время и вокруг ни души. За стеклянной витриной стояли два манекена из белого пластика. Одетые в женские наряды по последней моде, они, кроме всего прочего, имели два характерных атрибута: у одного манекена на шее выделялся бриллиантовый воротничок, а у другого на пояснице большой розовый бант.

В торговом центре стояла мертвая тишина. Круговая галерея была погружена в полумрак, и только неподвижные манекены в стеклянных витринах были немного подсвечены. Один из манекенов, одетый в томное вечернее платье с бриллиантовым воротничком и шляпой на голове, пошевелился, повернул голову в сторону своего соседа и заговорил. Бесстрастное лицо из белого пластика при этом оставалось застывшим.

– Матильда! Ты куда нас забросила?

Второй манекен, в брючном костюме с притороченным не к месту бантом за спиной, задвигал руками и ногами, обернулся и ответил с такой же бесстрастной миной на лице:

– Фати! Я ошиблась маленько. Старалась, чтоб мы в своих манекенах оказались, а вышло вот как.

– Мы кто? Мы где?

– Мы манекены. Буквально. В магазине одежды, похоже.

Дива и жрица сошли с постамента и прогулялись вдоль стеллажей и вешалок. Двигающиеся и разговаривающие манекены, притом что их пластиковые лица сохраняли неподвижность, смотрелись странно, если не сказать жутковато.

– Ух ты, неплохие вещицы, надо бы примерить! – воскликнула Матильда, перебирая висевшие костюмчики.

– Тили! Нашла время! – осадила ее Итфат. – Нам надо в свой нормальный облик преобразиться, в свою одежду.

– А я в нормальном облике. В очень даже нормальном! Покупатели ходят, смотрят на меня и завидуют.

Матильда как ни в чем не бывало продолжала осматривать костюмы и платья. Итфат, будто заразившись, начала делать то же самое.

– Тебе завидуют, а мной восхищаются! – сказала она, поправив свою шикарную шляпу. – Видишь, какая я!

– А почему ты одета лучше меня? – ни с того ни с сего агрессивно ответила Матильда. – Ненавижу тебя!

– Ах вот как! – Итфат взяла и толкнула подругу так, что та завалилась, опрокинув вешалки.

Поднявшись, дива набросилась на жрицу и начала рвать на ней платье. Та с неменьшей злостью принялась трепать соперницу.

– Только попробуй тронуть мой бант, шлюшка! – орала вне себя Матильда.

– Мой бриллиантовый воротничок просто блистательный! – еще громче кричала Итфат. – Тебе до меня далеко, уродина!

– Да я тебе руку отломаю!

– А я тебе голову окручу!

Жрица и в самом деле свернула диве голову, та отвалилась и покатилась по полу. А дива с силой рванула руку жрицы и отбросила в сторону. Не обращая внимания на потери, они продолжали терзать друг дружку с тем же неистовством. Однако их ярость утихла так же внезапно, как и появилась.

– Ладно, мне не нужна победа, – неожиданно спокойным голосом заговорила Итфат.

– Важнее сохранить отношения, если они ценны, – ответила Матильда, несмотря на отсутствие головы.

– Да, никакая победа не важнее хороших отношений.

– Я есть у тебя, а ты есть у меня.

– Извини, вот, я поставила тебе голову на место. Ты как новенькая.

– А я тебе руку обратно присобачила. Даже лучше стало.

Они поправили друг на дружке одежду примирительным, хоть и бесполезным жестом, поскольку все их одеяние было разорвано в клочья.

– Ненависть – очень хорошее чувство. Равнодушие и безразличие – вот плохие чувства, – продолжала Итфат.

– Да, ненависть это круто, – согласилась Матильда.

– Я тебя ненавижу, значит, я к тебе неравнодушна, значит, ты мне небезразлична.

– Один наш писатель сказал: «Тот не научится любить, кто не умеет ненавидеть».

– Да, я тебя люблю ненавидя.

– А я тебя ненавижу любя.