слушатели. Когда они смолкли, Линьсюань, уже подобравший приличествующую случаю фразу, открыл рот, но Е Цзиньчэн его опередил:

— Говорят, что мастер Хэн — знаток женской красоты. Почему же он так пристально разглядывает мою жену?

Линьсюань чуть не поперхнулся. Снова кинул невольный взгляд на госпожу Е, но та не отреагировала, словно бы и не слышала. И всё равно желание дать этому грубияну щелчок оказалось непреодолимым:

— Возможно, как раз поэтому?

Е Цзиньчэн уставился на него, а потом вдруг расхохотался:

— Так слухи врут? Или, быть может, вам просто не попадалось красивых женщин?

Он него явственно пахло вином. Наверно, лучше всё-таки не связываться, подумал заклинатель, сохраняя на лице вежливое выражение. Но если знаменитый Дракон Бэйцзяна так ведёт себя публично, каков же он дома?

Поистине, госпоже Е можно только посочувствовать.

— Этот Хэн просит прощения, — Линьсюань снова поклонился. — Он действительно позволил себе недопустимое, но больше это не повторится.

В искренности своих слов он был не уверен — красота Сун Жулань притягивала взгляд, так что ему приходилось прилагать усилия, чтобы не смотреть на неё хотя бы сейчас. Но приличия были соблюдены, оставалось только выслушать ответ и уйти. Однако Е Цзиньчэн неожиданно благодушно махнул рукой:

— А, дело молодое. В юности многие готовы глазеть вслед любой юбке, был бы под ней женский пион, а лицо не так важно. Но приятнее всё же, когда женщина ласкает не только тело, но и глаз. Может, сходим в винный дом Ло И? Там есть действительно красивые девушки, подберём вам на сегодня подружку под стать.

Линьсюань согласился — скорее, от неожиданности, хотя некоторая доля любопытства, каких же женщин считает красивыми Е Цзиньчэн, если жена ему нехороша, тоже присутствовала. Они вместе зашагали по улице, женщина шла следом. Опуская глаза и косясь назад, Линьсюань видел мелькающие носки её обуви, так высоко загнутые вверх, что невольно возникал вопрос, а удобно ли вообще в таких передвигаться.

Винный дом скорее можно было назвать рестораном или даже клубом: там можно было заказать не только вино, но и еду, посетителей развлекали музыкой, танцами и играми, и Линьсюань сильно подозревал, что получить определённые услуги от хорошеньких подавальщиц тоже проблем не составит. В общем, разница с парчовым домиком, говоря по чести, была только в основном профиле заведения.

Слуги с поклонами проводили их к отдельному столику, и Сун Жулань опять уселась у мужа за спиной.

— Принесите вина, — махнул рукой Е Цзиньчэн. Линьсюань едва схватил себя за язык, прежде чем спросить: «Не довольно ли?»

— Почтенные господа желают что-нибудь ещё? Наш повар готовит такую хрустальную свинину, что пальчики оближешь…

— Ты меня не слышал? — господин Е поднял на слугу потяжелевший взгляд.

— Несите свинину, — сказал Линьсюань.

— Вам хочется есть? — удивился Е Цзиньчэн.

— Я предпочитаю закусывать.

— Хм, должно быть, господа заклинатели не так устойчивы к вину, как о том говорят…

— Где уж нам сравниться с бывалыми воинами, — развёл руками Линьсюань.

Хрустальная свинина оказалась мясом в желе типа холодца. Е Цзиньчэн, вопреки своим же словам, цапнул кусок первым, пока принёсшая еду и вино девушка расставляла блюдо, кувшинчик, пиалы и чарки. Пиал и чарок было только две, словно мужчины пришли сюда одни, и Линьсюань снова лишь с большим трудом подавив порыв спросить, а не желает ли госпожа Е тоже чего-нибудь заказать. Мало ли, опять чего-нибудь нарушишь…

— Кстати, а как вам эта девушка? — Е Цзиньчэн, не переставая жевать, кивнул на опустившуюся на колени подавальщицу, что как раз разливала вино. Та стрельнула на Линьсюаня подведёнными глазами и, опустив кувшинчик, в притворном смущении прикрылась рукавом.

— Излишне полная.

— Вот как? Вам нравятся кости?

— Между «толстая» и «костлявая» есть множество вариантов.

— А разве не лучше, когда тела много? — Е Цзиньчен изобразил в воздухе руками что-то большое и округлое. — Обнимешь, и рука прямо тонет…

— Как в квашне с сырым тестом, вы хотите сказать?

Подавальщица поспешила уйти. Е Цзиньчэн двинул челюстью и опрокинул чарку.

— Ну, а вон та? Вроде похудее, маленькая такая, как статуэточка…

— Низкорослая, — вынес вердикт Линьсюань.

— А низкий-то рост вам чем не угодил?

— А что в нём хорошего?

— Господин бессмертный предпочитает смотреть на женщин снизу вверх?

— Не преувеличивайте, — Линьсюань отпил из своей чарки. — Таких женщин я ещё не встречал. Но и приседать на корточки, чтобы поцеловать — тоже радости мало.

— А в остальном она вам как? Смотрите, круглолицая, как луна, кожа белая, как овечий жир…

— Это пудра.

— А хотя бы и так?

— Я не повар, чтобы радоваться круглой лепёшке, обсыпанной мукой.

Это продолжалось ещё какое-то время. Е Цзиньчэн пил и предлагал Линьсюаню одну девушку, мелькавшую в их поле зрения, за другой, а Линьсюань в каждой находил какие-нибудь недостатки. Он ничего не имел против этих девиц, которых они сейчас так бесцеремонно обсуждали, но ему было обидно за ту женщину, что сидела рядом с ними, в то время как они оба старательно делали вид, будто её не существует. Хотя, может, Е Цзиньчэн и не делал вид, а действительно о ней забыл. И, как нарочно, каждый раз предлагал Линьсюаню полюбоваться качествами, которые в его жене отсутствовали.

— Вон, взгляните, и глаза как ивовые листочки.

— Ещё чего, — отрезал Люньсюан, чувствуя, что выпитое начинает сказываться и на нём. — Предпочитаю женщин, у которых глаза на лице не надо искать на ощупь.

— Да, чтоб вас! — Е Цзинчэн стукнул рукой по столу, так что посуда подпрыгнула. — Ничем вам не угодишь!

Сун Жулань на мгновение вскинула на них глаза, чтобы тут же снова их потупить. Она не произнесла ни единого слова, казалась спокойной и отрешённой, но Линьсюань всё равно отвёл взгляд. Испанский стыд, как говорят у него на родине, когда фигню делает или несёт кто-то другой, а стыдно тебе. За этого муженька, лютые мертвецы б его разодрали, который словно задался целью оскорбить свою жену как можно больше.

— Господин Е, кажется, ваша супруга устала. Да и я, признаться, тоже. Может, пора по домам?

— А? — господин Е грузно обернулся к жене — ну, точно, забыл. — Ха, да вы и впрямь изнежены, молодой человек. Вас бы в мороз, на север, или в пустыню Мобэй!

Линьсюань и не подумал возражать, зато в брошенном на него госпожой Е взгляде явственно читалась благодарность. Заклинатель почти улыбнулся ей, но вовремя одёрнул себя. Подняться на ноги у прославленного полководца вышло не с первой попытки, но когда Линьсюань спросил: «Помочь?», тот глянул так, что благое побуждение тут же увяло.

— Итак, — рассуждал господин Е, когда они шли