К концу отчета Гас уже напрочь отвергал возможность того, что нажал кнопку.

– Я лежал на спине, а оно само взорвалось.

Никто не собирался в чем-либо обвинять Гаса, но инженеры многозначительно переглядывались. Взрывной люк в капсуле «Меркурия» был новшеством, но на реактивных самолетах они применялись с начала пятидесятых годов. Когда пилот тянул за аварийное кольцо, чтобы катапультироваться, люк взрывался, и заряд толуола выбрасывал летчика с парашютом через образовавшееся отверстие. Пилот и тот, кто летел на заднем сиденье, обычно приводили в готовность люки и толуоловые заряды еще на взлетно-посадочной полосе, до взлета Это было то же самое, как если бы Гас снял колпачок детонатора и предохранитель.

Конечно, любой аппарат, приводимый в действие взрывчаткой, мог, в принципе, взорваться в неподходящее время. Позже в НАСА люк подвергли всевозможным испытаниям, чтобы понять, можно ли отстрелить его без нажатия на кнопку детонатора. Его погружали в ванну нагревали, трясли, колотили, роняли на бетонный пол с высоты сто футов, но он не взрывался просто так.

В узком кругу высказывалось множество предположений по этому поводу.

А истинные братья в Эдвардсе, как можно было догадаться… Господи, да ведь они смеялись! Естественно, они ничего не говорили. Но теперь все было очевидно! Гриссом просто опозорился!

Того, кто по глупости губил серьезный прототип во время летных испытаний, – например, нажав не на ту кнопку, – тут же выгоняли! И хорошо, если в конце концов этому человеку удавалось пристроиться в наземные службы. Да, все в Эдвардсе понимали, что Гриссом просто свалял дурака, нажав на кнопку. Вряд ли астронавт запустил детонатор умышленно, потому что, хотя он и разнервничался в воде (наверняка парень впал в настоящую панику!), ему вряд ли нужны были лишние хлопоты – отстреливать люк до того, как над капсулой появится вертолет с «хомутом». Но если человек начинает паниковать, то о логике можно забыть. Может быть, этот несчастный придурок просто хотел выбраться наружу и – бац! – нажал на кнопку. А как насчет этой истории с ножом? Гас говорил, что хотел взять его с собою как сувенир. Следовательно, он мог попытаться выудить нож из сумки. Капсула покачивается на волнах… парень задевает детонатор – вот и все. Не было никаких сомнений в том, что он так или иначе нажал на проклятую кнопку. Приблизительно так рассуждали пилоты. Единственное, что им понравилось в поведении Гаса, – это его фраза «Я просто лежал, а оно само взорвалось» и то, как он за нее цеплялся. Тут, старина Гас, ты показал себя настоящим «летучим жокеем»! Ты отлично усвоил многие уроки! Ведь бывало, что летчики-испытатели проделывали в небе какие-нибудь запрещенные трюки, самолет загорался, они катапультировались, a F-100 падал посреди пустыни… Естественно, в таких случаях они возвращались на базу и говорили: «Я не знаю, что произошло, сэр! Оно само загорелось!» То есть пилот четко делал свое дело, а во всем были виноваты какие-то демоны. И надо было постараться обойтись без подробностей. Полная неопределенность – вот самое главное.

«Я просто лежал, а оно само взорвалось». Да, это было превосходно. И братья ждали, что астронавт «Меркурия» получит по заслугам, как это бывало и с ними самими, если подобная лажа случалась в Эдвардсе.

Но… ничего не произошло. В заявлениях НАСА и Белого дома говорилось лишь о том, как досадно было для храброго малыша Гаса потерять капсулу из-за неисправной аппаратуры после столь успешного полета. Теперь он стал малышом Гасом. Все испытывали к нему жуткую симпатию. Круглолицый парень ростом всего сто шестьдесят пять сантиметров. Но сколько в нем отваги! А мы чуть не потеряли его, ведь смельчак мог утонуть.

Истинные братья недоумевали… Астронавты «Меркурия» были официально защищены от 75 % неприятностей, за которые летчиков-испытателей обычно судили. Их теперь окружала непроницаемая аура героев поединка. Они были героями политического реванша Кеннеди, пересмотренной концепции «новой границы», символом которой стало путешествие на Луну. Заявить, что второй астронавт, Гас Гриссом, молился Богу: «Господи, не дай мне опозориться», но молитве не вняли и Господь позволил ему опозориться, – это было немыслимо, этого следовало избежать любой ценой. И сотрудники НАСА больше не собирались вызывать Гриссома на ковер, ровно как и Кеннеди. Ведь НАСА только что выдали карт-бланш на проект по запуску человека на Луну. А всего шесть месяцев назад этой организации грозила потеря всей космической программы. Так что полет Гриссома никто не считал неудачей. Оставалось спорным лишь то, можно ли считать этот полет большим успехом… Именно тут заключалась небольшая проблема. Для общественности потеря капсулы много не значила. А то, что потерянная капсула была нужна инженерам для изучения последствий перегревания, стрессов и получения различных автоматически записывающихся данных, явно не тянуло на повод для национального траура. Отправить человека в космос и опустить его на землю живым – именно это, а не инженерные задумки, было сутью поединка. Так что вопрос о возможной грубой ошибке Гриссома больше не поднимался. О запятнанной репутации и речи не шло – Гас был героем. Он вынес и преодолел так много. Он снова окунулся в сферу великих полетов и того, что они могут принести в будущем… словно по волшебству.

После полета Гас казался гораздо мрачнее и раздражительнее, чем обычно. Он мог заставить себя выдавить официальную улыбку, если это было нужно, и помахать рукой, как подобает герою. Но черная туча омрачала его лицо. Точно так же выглядела Бетти Гриссом после того, как она с сыновьями, Марком и Скоттом, присоединилась к мужу во Флориде на торжестве. Торжество… Оно было отравлено маленькой мрачной тайной Гаса. Бетти тоже не покидало подозрение, что все говорят друг другу на ухо: «А ведь Гас взорвал капсулу». Но ее досада была сильнее, чем у супруга. НАСА, Белый дом, военно-воздушные силы, другие парни, сам Гас – они не выполняли свою сторону соглашения! Никто, глядя в это время на Бетти – симпатичную, проницательную, молчаливую, Почтенную Миссис Астронавт, – не догадывался, насколько та разгневана.

Они нарушали соглашение с женой военного!

Бетти редко видела Гаса. Из трехсот шестидесяти пяти дней в году он был дома лишь шестьдесят. Примерно полгода назад Бетти прошла профилактический осмотр в больнице недалеко от Лэнгли. И выяснилось, что ей требуется операция по удалению матки.

В больнице Бетти пробыла двадцать один день. Пришлось вызвать родственников из Индианы присмотреть за детьми. Гас навестил жену лишь однажды, причем даже не пробыл весь отведенный на посещение час. Ему позвонили прямо в больницу, попросили вернуться на базу, и он уехал.

Бетти редко думала о том, чем Гас занимается те восемьдесят процентов времени в году, что проводит вдали от нее. Она гнала от себя эти мысли. В соглашении такое было предусмотрено. Если Гас оказывался настоящим «летучим жокеем» вдали от дома, то соглашение этим не нарушалось… Но теперь пришла пора для другой части соглашения. Теперь настало ее время – время стать Почтенной Миссис Второй Американец в Космосе. Они были обязаны дать ей это.

Луиза Шепард, находясь дома в Виргиния-Бич, не знала, что случится, когда Эл взлетит: ее дом стали осаждать репортеры и зеваки. Они чуть не разнесли двор на куски. Они топтались вокруг и пролезали через кусты, чтобы заглянуть в окно. В день полета Гриссома ничего такого не было. Гас предвидел подобное, и местная полиция патрулировала территорию возле их дома с самого утра. Бетти сидела перед телевизором вместе с Рене Карпентер, Джоу Ширра, Мардж Слейтон и детьми. А снаружи пускало слюни Животное. На тротуаре и на дороге Возле соседнего дома собралось множество журналистов, но «дворцовая стража» держала их под наблюдением. Бетти действительно чувствовала себя неплохо. Это снова было наблюдение за оказавшимся в опасности мужем, теперь Бетти играла роль гостеприимной хозяйки и звезды шоу. Она чуть не пропустила финальный обратный отсчет – убавляла на кухне огонь, поскольку варила яйца всмятку для очередных гостей.