Каждое слово словно бы тянулось целую вечность. Я как будто ждала, пока женщина выгравирует эти слова на камне. К тому времени, когда она закончила фразу, я успела довольно далеко уйти от нее по поляне. Позади я слышала голос ее супруга: «Вы всегда можете выбрать самый дешевый тур и полететь самолетом. А потом, уже на месте, подыщете отель получше».

Я бегала по лабиринту узких темных тропинок между кустами рододендронов и звала, звала Чарли. Я пробиралась по темным туннелям между ветвями, металась из стороны в сторону. Я изранила руки об острые сучья. Из ран сочилась кровь, но я не чувствовала боли. Не знаю, как долго я бегала. Может быть, пять минут, а может быть, столько времени, сколько божеству нужно, чтобы сотворить Вселенную, создать человека по своему образу и подобию, но не найти в этом отрады и с ужасом наблюдать за медленной серой смертью своего творения, осознавая собственную безутешность и одиночество. Через некоторое время я, сама не помню как, вышла к тому месту, где Чарли построил город из палочек. Я начала разрушать эти постройки и выкрикивать имя сына. Я искала Чарли под кучками палочек высотой не больше шести дюймов. Я раскапывала скопления опавших листьев. Конечно, я понимала, что под ними нет Чарли. И все же я обращала внимание на любой выступ. Нашла старый пакет от чипсов. Сломанное колесо от детской коляски. Мои кровоточащие пальцы погружались в историю семейных выходных.

В какой-то момент я подняла голову и увидела Пчелку и Лоренса. Они возвращались с другого края зарослей рододендронов. Я побежала к ним по траве. Помнится, тогда мне пришла в голову последняя рациональная мысль: если Чарли нет на траве и в кустах, он может быть в озере. Стоило мне подумать об этом, как у меня отключилась еще часть рассудка. От паники у меня сдавило грудь. Я свернула в сторону и помчалась к озеру. Я вбежала по колено в воду, я уставилась на грязно-коричневую воду, я стала выкрикивать имя Чарли, глядя на водяные лилии и испуганных уток-мандаринок.

Я что-то разглядела под водой. Что-то лежащее на дне, на слое грязного ила. Мне показалось, что между водяными лилиями, под водой, подернутой рябью, я вижу белое, как кость, лицо. Я наклонилась, сжала этот предмет в руке и вынула его из воды. Это была половинка черепа кролика. Держа его в руке, я осознала, что только что в этой руке у меня был мобильник. Мой телефон куда-то делся. Куда-то делась моя жизнь — она потерялась в кустах или в озере. Я не знала, что делать. Я услышала свистящий звук и резко опустила голову. Я поняла, что это ветер свистит в пустой глазнице кроличьего черепа. И вот тут я начала кричать по-настоящему.

Чарли О’Рурк. Четыре года. Бэтмен. Что мелькало перед моим мысленным взором? Его ровные маленькие белые зубы. То, как он яростно сосредотачивался, когда дрался со злюками. То, как он однажды обнял меня, когда я была печальна. То, как после Африки я металась между мирами — между Эндрю и Лоренсом, между Пчелкой и работой. Я мчалась куда угодно, кроме мира, где было мое место. Почему я никогда не мчалась к Чарли? Я кричала и кричала. Я ругала себя на чем свет стоит. Мой сын, мой чудесный мальчик. Исчез, пропал. Он исчез точно так же, как жил, пока я смотрела в другую сторону. В сторону своего эгоистичного будущего. Передо мной представали опустошенные дни, и им не было конца.

И вдруг я почувствовала, что кто-то положил руки мне на плечи. Это был Лоренс. Он вывел меня из воды. Меня знобило.

— Нам нужно начать более систематические поиски, — сказал он. — Сара, ты оставайся здесь и продолжай звать Чарли, чтобы он знал, куда вернуться, если он заблудился. Я пойду и попрошу всех, кто сейчас есть поблизости, начать его искать и сам буду продолжать поиски. А ты, Пчелка, возьми мой мобильный телефон, найди место, где надежно принимается сигнал, и позвони в полицию. Потом иди к воротам и жди полицейскую машину, чтобы, когда полицейские приедут, ты смогла показать им, где мы находимся.

Лоренс протянул Пчелке мобильник и повернулся ко мне.

— Знаю, тебе это может показаться излишним, но полиция это хорошо умеет делать, — заверил он меня. — Я уверен, мы найдем Чарли до того, как они приедут, но просто на всякий случай имеет смысл их вызвать. И чем раньше они приедут, тем лучше.

— Хорошо, так и сделай, — сказала я. — Скорее.

Пчелка стояла, держа в руке мобильный телефон Лоренса. У нее были огромные испуганные глаза. А я никак не могла понять, почему она не бежит выполнять поручение Лоренса.

— Беги! — крикнула я.

Она смотрела на меня неотрывно.

— Полиция… — вымолвила она сдавленно.

Только в этот момент я сообразила. Номер. Конечно! Она не знает, по какому номеру позвонить, чтобы вызвать полицию.

— Номер 999, — подсказала я.

Пчелка не сдвинулась с места. Я никак не могла понять, в чем проблема.

— Полиция, Сара, — проговорила она.

Я всмотрелась в ее умоляющие глаза. Она была страшно напугана. А потом, очень медленно, выражение ее лица изменилось. Взгляд ее стал твердым, решительным. Она сделала глубокий вдох и кивнула мне. Развернулась и, постепенно ускоряясь, побежала в направлении ворот. Она успела пробежать полпути, когда Лоренс вдруг прижал ладонь к губам.

— О, черт, полиция… — вырвалось у него.

— Что?

Он покачал головой:

— Да нет, ничего.

Лоренс сорвался с места и побежал в сторону зарослей рододендронов. Я вышла на середину лужайки и снова начала звать Чарли. Я звала и звала его. Утки снова начали плавать по озеру привычными кругами. В промокших джинсах мне стало холодно. Сначала я выкрикивала имя Чарли, чтобы он пришел на мой голос, как на свет маяка, а потом я словно бы пересекла еще какую-то границу и произносила имя сына только для того, чтобы слышать его, чтобы знать, что оно существует в этом мире. Я чувствовала, что у меня осталось только это имя. Я сильно охрипла, я уже могла только шептать. И я выдохнула имя Чарли.

Чарли вышел из зарослей рододендронов совсем один. Весь перемазавшийся в грязи, он шел и тащил за собой по земле свой бэтменский плащ. Я подбежала к нему, взяла на руки, прижала к себе. Я прижалась губами к его шее, я вдохнула его запах, запах соленого пота и кисловатой земли. Слезы потекли по моим щекам.

— Чарли, — прошептала я, — весь мой мир, весь мой мир…

— Отпусти, мамочка! Ты меня раздавишь!

— Где ты был?

Чарли развел руками и ответил таким тоном, словно все было проще простого:

— Ну, где же я был? В моей бэтменской пещере, конечно.

— О, Чарли! Разве ты не слышал, как мы все кричали? Ты не видел, что мы тебя ищем?

Чарли усмехнулся под маской.

— А я прятался, — сказал он.

— Почему? Почему ты не выходил? Разве ты не видел, как мы все испугались?

Мой сын обиженно насупился и опустил глаза:

— Лоренс и Пчелка ссорились и со мной не играли. Вот я и ушел в свою пещеру.