Занудкин не стал вмешиваться во внутренние институтские разборки. Он просто оборвал на полуслове Лобова и отправил всех на рабочие места.

– Так, Виктор Иванович! Вижу, у тебя проблемы с руководством?! – Занудкин обратился к Захарову, стоявшему по стойке смирно перед Лобовым. – Давай, иди на своё рабочее место и спокойно работай. Понял, да? – Занудкин бросил мельком взгляд на недовольного таким развитием событий Лобова, а затем добавил вслед выходившему из кабинета Виктору Ивановичу, – и не забудь, Виктор Иванович, написать объяснительную! Подробную, понял, да?!

– Не понял, товарищ генерал!? – удивился Захаров требованию московского генерала, которого он встречал и обслуживал как отца родного.

– А чего тут непонятного? Николай Михайлович и другие руководители делают тебе замечания, а ты никак не реагируешь на них! Да? – Занудкин был решителен как никогда, говорил тихо, отчётливо, с нотками нетерпимости к возражению. – Да, Николай Михайлович, и ты будь любезен, подготовь, пожалуйста, к моему отъезду служебную записку по всему этому. И к ней приложи, пожалуйста, рапорта этих всех полковников и свой. Хотя нет, сам не пиши, служебная записка с выводами будет за твоей подписью. К концу дня. Сегодняшнего дня. – Последнее уточнение пронзило каждого, задело, словно серпом по яйцам. Этого поворота событий никто не ожидал.

Виктор Иванович вместо себя на занятия послал других офицеров, других преподавателей. Его объяснения уложились в 11 страниц машинописного текста. Подробно, обстоятельно, со ссылками на нормативные правовые акты, на различного рода ведомственные приказы, указания, инструкции и пр. документы Захаров описывал не только каждый свой шаг, но и действия отцов-командиров. Он правильно понял, что Лобова хотят снять. Такая метаморфоза в поведении московского кореша-куратора, который корешил с Лобовым с курсантских времен, а об этом постоянно долдонили и Макеев, и сам Лобов – наводила на мысль об оргвыводах.

Когда из кабинета все вышли и остались только Лобов, Занудкин и Ирина Дмитриевна, накрывавшая в соседней комнатке на стол дежурные деликатесы, как-то икорку, колбаску, буженинку, ветчинку, рыбку и прочие вкусняшки для водочки, коньячка и вообще чего угодно душеньке, Николай Михайлович, глотая с трудом комок в горле, прохрипел: «Василий Петрович, что это было? А?»

– Коля, дорогой мой человечек! Ты даже не представляешь себе, как я рад, что попал на твои разборки с преподами-оболдуями?!

– Не понял?! – просипел Лобов, тело которого покрылось испариной. Дыхание спёрло, слова и мысли сильно путались, язык заплетался. – Может, выпьем?

– Давай! Это – правильное решение.

Занудкин удобно расположился в кожаном кресле рядом с кожаным диваном. Стоило лишь протянуть руку и взять с журнального столика что угодно, но Василий Петрович предпочитал, чтобы вокруг него крутила своей задницей Ирина Дмитриевна. На троих они распечатали бутылочку коньяка. Пил в основном только Лобов. Занудкин за 20 мин. не осилил и половины своей рюмки. Ирина Дмитриевна выпила и того меньше. Зато Лобов пил так, словно каждый тост был контрольным, до дна.

Спустя час, после второй бутылки коньяка Занудкин попросился в туалет и под этим предлогом ушел к себе в номер, пообещав скоро вернуться. Выходя из генеральского кабинета, он легонько хлопнул по заднице Ирину Дмитриевну и в ушко ей прошептал: «Пошли со мной, куколка!»

Зайдя в свой номер, Василий Петрович из своего чемодана достал небольшой конверт и отдал своей даме.

– Милая, не в службу, а в дружбу… Возьми машину и сгоняй вот по этому адресу к Александру Ивановичу, – Занудкин передал конверт, в котором что-то лежало. Конверт был небольшим, но достаточно пухлым. – Да, и пусть Александр Иванович заедет к нам. Мне надо с ним пообщаться, а времени, сама понимаешь, у меня мало. – Василий Петрович чмокнул в щёчку и проводил до двери своего номера свою спутницу.

Ирина Дмитриевна была в вязаном платье, которое прекрасно сидело на её сексопильной фигуре. Она была достаточно крупной и эффектной дамой, приятно пахла и на её мордашке не было ни единой морщинки. И если бы не большие очки в роговой оправе, то её можно было бы счесть за русскую красавицу, некую women escort.

Занудкин запер дверь на замок и начал неспешно раздеваться.

– Так, солнышко, а что ты стоишь? Давай раздевайся. У нас не так много времени.

Ирина Дмитриевна сначала сняла очки, затем всё остальное, даже большое обручальное кольцо.

Занудкин, как оказалось, не был половым гангстером. Не был он и хорошим любовником. Но он хотел трахнуть Николая Михайловича? Хотел. И поэтому он трахнул его секретаршу.

Для Ирины Дмитриевны это было как 2×2=4. Она всё исполнила на крепкую четверку. А минет она сделала просто на отлично.

Анального секса не получилось, т. к. возраст и экспромт с Василием Петровичем сыграли злую шутку. Желание было, а вот возможностей, увы, нет.

Через час, после душа, Занудкин зашел к Лобову. Ирины Дмитриевны нигде не было. Пока один генерал намывал свои телеса, другой давал храповецкого. Служба шла, институт жил своей обычной повседневной жизнью.

– Коля, проснись! Кончай харю давить! Успеешь ещё выспаться, – Занудкин бесцеремонно растолкал пьяного Лобова, который развалился на своём диване, предварительно сняв галстук и полуботинки. Китель валялся в ногах.

– А, это ты, Василий Петрович? А где Ириша? – промямлил Лобов, принимая сидячее положение на диване.

– А я то откуда знаю? Она – твоя женщина. Ты должен за ней следить, а не я или кто-либо другой. Правильно? – Занудкин налил Лобову целый бокал коньяка из третьей, ещё запечатанной бутылки. А себе в рюмку плеснул обычной воды. – Коля, тебе коньяк или водку? – как ни в чем не бывало спросил Василий Петрович.

– Коньяк.

– Ну и ладненько. А я – водочки, – проворковал Занудкин и посмотрел на часы.

Вот-вот должны были вернуться начальник городского управления полиции с особистом и его бабой, с которой вечером он должен был уехать на вокзал, а оттуда поездом в столицу.

Александр Иванович не заставил себя долго ждать. Он прибыл в штатском. Дорогой костюм сидел на нем идеально. Полковник Кузнецов, особист, был маленьким, щупленьким, с голубыми глазёнками, с невыразительным лицом… Обычный типаж неброского комитетчика, которого увидел и забыл, который ничем особенным не выделялся. У него всегда были наготове скрытая камера, диктофон и он был ко всему готов. Хоть к нападению, хоть к провокации, хоть к перестрелке. Он никогда не повышал своего голоса. Говорил мало и только по делу. Шутил и смеялся лишь тогда, когда это было не просто можно, а скорее нужно.

Лобов продолжал осиливать третью бутылку, когда внизу раздалось громкое приветствие оперативного дежурного по институту. Тому с КПП позвонили при въезде спецмашины на территорию института. Лобов пристально взглянул на Занудкина, лицо которого ничего не выражало.

Было около 19.00. Весь личный состав института, за исключением слушателей, постоянно проживавших на территории ВУЗа, и дежурной смены, давно убыли домой, к местам своего постоянного проживания. Кстати, до метро от института было минут 45-50 ходьбы быстрым шагом и большинство сотрудников, кто не ездил в целях экономии на своих машинах, ходили пешком разными проходами, дворами, пустырями, закоулками…