– Чевой-то мне поплохело, – тихо прошептал он.

– Что ж ты не бережешь себя, заработался поди на солнцепеке, – начал приговаривать я, подхватывая мужика под мышки. – Давай-ка я тебя в дом отведу да на лавку уложу, отлежаться тебе надо, мил человек.

Приговаривая так, откантовал его в дом и уложил на лавку.

Хозяйки дома не было, то ли ушла куда-нибудь по делам, то ли он вообще жил бобылем.

Во двор никто не ломился, и я посчитал, что для соседей все прошло незамеченным, забор у кожевника был глухой и высокий, да и дом, как я уже упоминал, стоял наособицу.

Можно, конечно, было сделать все по-плохому, мужичок явно собирался поживиться за мой счет, да не на того нарвался. Но из-за куска кожи пускать человека в расход было бы перебором. Вот если бы он собрался заорать, то тогда бы он мне выбора не оставил, а так пускай живет.

Прокручивая эти мысли в голове, я потихоньку вливал в мужика энергию, щеки у него порозовели, и он смог нормально говорить.

– Это меня, наверное, предки наказали, за нехорошие мысли, ты ведь мне ничего плохого не сделал, а я хотел тебе беду учинить, а ты вон помог мне, не бросил во дворе помирать, прости меня, мил человек.

Мне даже неловко стало от его откровений, не совсем еще испорченные люди тут живут, но в одном он был несомненно прав, наказал его практически предок, по своим возможностям я был близок к ним.

– Вот покаялся, и полегче стало, – констатировал он улучшение своего самочувствия, пока я ходил зачерпнуть ему кружку воды из ведра.

Напившись, мужичок воспрял духом, да и немудрено, я практически восстановил ему энергетический баланс.

– Так ты говоришь, обувка тебе нужна? – задал он мне вопрос.

– Да не помешала бы.

– Сейчас все сделаем, – сказал он, метнувшись в угол комнаты, где стоял какой-то ящик. Поковырявшись там, он притащил куски кожи, сапожный нож и дратву с шилом.

Кинув один кусок на пол, он сказал поставить на него ногу, потом взял шило и прокорябал контур вокруг стопы. Повторив манипуляции со второй ногой и другим куском кожи, он сказал мне ждать, а сам начал размечать на кусках выкройку. Делал он это явно не в первый раз и очень быстро перешел уже к орудованию сапожным ножом. Потом в дело пошло шило, а за ним наступила и очередь дратвы.

Буквально за час он смастерил мне мокасины, подошва была двойной, и смотрелись они довольно прилично. Еще он мне выдал онучи и пару кожаных шнурков.

Я под его пристальным взглядом намотал их на ноги, как бинты, и перетянул шнурком. После этого надел мокасины и прошелся по дому. Обувь нигде вроде не жала и сидела как влитая.

Кожевник смотрел на меня прищуренным взглядом.

– Ох и непрост ты, паря, то ли совсем из далеких краев, то ли вовсе из благородных, онучи-то совсем мотать не умеешь.

– Тебе, дядя, лучше не знать, меньше знаешь – крепче спишь, лучше покажи, как правильно мотать.

Мужик привередничать не стал и показал, как надо. Пришлось разбинтовывать ноги обратно и наматывать по новому рецепту. Сильно мудреного в этом ничего не было, только вначале надо было зацепить край ткани за большой палец, ну и внахлест надо было делать побольше, чем до этого делал я.

Закончив с этим, кожевник начал меня выпроваживать, видно от задницы уже отлегло, и он был не рад такому загадочному гостю, который не умеет мотать онучи.

Но не тут-то было, с этого визита я хотел получить максимум.

– А скажи-ка, дядя, у тебя случайно не завалялось пара кусков веревки и ненужный мешок? А то и подпоясаться нечем, и сидор надо соорудить.

Видимо, желание спровадить меня побыстрей, перебороло природную прижимистость, в эмоциях я у него читал целую гамму чувств.

Метнувшись опять к заветному ящику, он выдал мне требуемое и пошел провожать до калитки.

Когда я уже выходил, он окликнул меня:

– Эй, паря, а ты что, мясо забирать не будешь? – указал он на ляжку от оленя.

– Это тебе, мужик, бонус, за мешок и добрые советы.

– Какой такой еще бонус?

– Ну проще говоря, подарок.

– А, так бы сразу и сказал, а то этих ваших барских слов мы и не знаем.

В его эмоциях слышалась неподдельная радость, видать, мясо здесь было в цене, а если учесть, что охотиться можно было только по лицензии, то и немудрено.

Вот же человек, то хотел сдать меня местной власти, или это был ход, чтобы сбить цену, разбираться в этом я сейчас не видел смысла, а теперь совесть проснулась, на забытый кусок мяса указал, другой, может, и промолчал бы, посчитав это приятным довеском, а этот смотри-ка, напомнил. А может, он боялся, что я еще вернусь, хрен его поймешь, эмоций в нем было намешено столько, что сам черт ногу сломит.

– Бывай, дядя, – сказал я ему на прощание, помахал рукой и направился на выход из деревни.

Благополучно покинув её пределы и не заметив за собой хвоста, я свернул в лес и побежал в обход к своему тайнику.

32

Возле тайника никого не было, поэтому я спокойно уселся и соорудил себе сидор из мешка, засунув подобранные по дороге небольшие камушки в углы, и привязал к одному из них конец веревки. Засунув внутрь рюкзак, стал регулировать нужную мне длину веревки. Подобрав требуемую, сделал узел и на втором углу, лишнее отрезал. Все, теперь я готов путешествовать не скрываясь.

Выбравшись к дороге, зашагал в сторону города.

Примерно через полчаса Ис обратил мое внимание на трансляцию изображения с «мухи», которая была закреплена на телеге моих вчерашних «попутчиков».

Ребята явно попали в переплет, их банально грабили.

Дав команду разведчику подняться над местом событий и передать мне общую панораму, я увидел следующую картину: караван стоял на обочине, а вокруг него кружили пятеро всадников, у троих из них был огнестрел, а двое размахивали саблями. Двое мужиков из обоза лежали на земле и уже не подавали признаков жизни, один из них сжимал в руке топор, и это был тот парень, что поделился со мной одеждой.

Все это происходило от меня на расстоянии в двенадцать километров, и чем-то помочь крестьянам в данное время я не мог, да и нужно ли, мертвых я не оживлю, а тех, что остались, сейчас раскулачат и оставят в покое.

Ну это я так думал, а у бандюганов, видать, были свои планы.

Заставив крестьян закинуть своих убитых в телеги, они погнали весь караван к ближайшей роще по полю, я непроизвольно прибавил шаг, а через несколько минут перешел и на бег, когда услышал планы разбойников относительно остальных бедолаг. Те хотели отъехать подальше от дороги и прикопать их где-нибудь в лесочке. Нету тела, нету дела, так, не мудрствуя лукаво, рассуждал главарь банды.

Я как-то невольно уже сроднился с этим обозом, подслушивая их разговоры, надежды и чаянья у этих людей были просты и наивны, с моей точки зрения, и иногда вызывали улыбку, ну прям как дети, и мне не хотелось, чтобы они вот так, по воле злого случая расстались с жизнью.