волосами, собранными в косу, перекинутую через плечо, посмотрела мимо Холта, чтобы встретиться с моим ошеломленным взглядом. Она перевела взгляд с меня на Калдриса, и на ее лице расплылась понимающая улыбка.

– Кажется, смерть все-таки нашла тебя, Эстрелла, – сказала она, и понимание в ее взгляде сменилось дружеским одобрением, когда я наклонилась вперед и слезла с Азры, прежде чем Калдрис понял, что я делаю.

Я подошла к ней, взяла ее руки в свои и сжала.

– Адельфия, – произнесла я, и у меня из горла вырвался смех, потому что я была искренне рада видеть ее.

И хотя ритуал, проведенный ее группой на Самайн, в котором я поучаствовала, стал отправной точкой моей новой жизни, полностью перевернув ее с ног на голову, я не могла отделаться от ощущения счастья, увидев ее.

Она была доброй и всепринимающей в нашем таком страшном мире, который был полон решимости втиснуть меня в рамки ограничений и вылепить то, что соответствовало бы потребностям любого человека.

Калдрис спешился с Азры и подошел к нам, покровительственно положив свою руку мне на плечо. Улыбка сошла с лица Адельфии, когда она увидела кандалы на моих запястьях и соответствующую метку фейри у него на шее.

– Откуда ты знаешь мою половину? – спросил он.

Я посмотрела через плечо и увидела, что его глаза, сузившись, изучали лицо Адельфии.

– Ты можешь спросить свою половину, – вставила я, сбрасывая его руку.

Если он хотел таким образом метить свою собственность, то ему не следовало игнорировать меня.

Один из мужчин из группы Адельфии вышел вперед, и я его узнала, когда-то мы вместе сидели у костра и ели пирог. Он двинулся ко мне, будто хотел коснуться, но Адельфия протянула руку и остановила его.

– Я об этом не просила, – сказала она, сглотнув, когда ее взгляд снова упал на Калдриса. – Мы встретили Эстреллу на Самайне. Она наткнулась на нашу группу, когда мы проводили ритуал в лесу, до того, как упала Завеса. И она присоединилась к нам, когда мы проводили обряд.

Калдрис склонил голову набок, немного отодвинувшись, чтобы посмотреть мне в лицо.

– Ты участвовала в церемонии поклонения Древним богам? – спросил он, и его губы дернулись от удовольствия.

– Заткнись, – сказала я, закатывая глаза от того, как удовлетворенно он выпятил грудь в ответ на новую информацию обо мне.

У меня не хватило духу сказать ему, что мне было просто любопытно и что это не было каким-то великим актом веры, как было для других.

– Похоже, твоя ненависть к моему виду не так глубока, как тебе хочется показать, звезда моя. Если ты хочешь поклоняться мне, могу подробно рассказать тебе, как…

Он закашлялся, потому что я хлопнула его по груди тыльной стороной ладони, и цепи моих кандалов зазвенели от этого жеста.

– Даже не думай заканчивать эту мысль.

– Слишком поздно, – сказал он, потянувшись вперед, чтобы схватить меня за подбородок.

Наклонив мое лицо, он оставил нежный поцелуй на моих приоткрытых губах, рискуя разозлить меня еще больше. В тот момент, когда его губы коснулись моих, мое раздражение испарилось.

– Тебе решать, Эстрелла. Заслуживают они доверия? – спросил Холт, прервав наш романтический поцелуй.

Калдрис отстранился, сверля его взглядом. А я покраснела, когда поняла, что Адельфия внимательно следит за нашими действиями и диалогом.

– Да, думаю, что заслуживают, – сказала я, разглядывая группу.

Было среди них несколько незнакомых человек, но я верила в чистоту намерений Адельфии. Не могла она сделать ничего такого, чтобы сознательно навредить меченым и тому, что они собой представляют.

– Спасибо, наследная принцесса двора Зимы и Теней, – сказала Адельфия, уважительно склонив голову передо мной.

Она повернулась к Калдрису, присела в реверансе, который на снегу выглядел ужасно неестественно.

– Мы были бы счастливы поклясться в верности Древним богам, если это устроит тебя, Калдрис, бог Мертвых, наследный принц двора Зимы и Теней.

Я громко фыркнула, несмотря на свои лучшие побуждения, отмахиваясь от любопытства, откуда Адельфия знает о Древних богах так много, что узнала Калдриса.

– Пожалуйста, не надо. Его эго и так достаточно велико, спасибо, – сказала я, игнорируя взгляд, направленный на меня Калдрисом.

– Мне не нужно, чтобы кто-то присягал мне на верность, – сказал Калдрис нерешительным голосом, медленно отводя взгляд от меня. – Я просто хочу мирно сосуществовать.

– К сожалению, в Нотреке это невозможно. С некоторых пор. Мы ищем убежище и безопасный проход в Альвхейм. Как только Завеса пала, нас всех выгнали из деревень, где мы жили, и затравили, как собак. Многие из наших братьев и сестер погибли при бегстве. Пожалуйста, разрешите нам путешествовать вместе с вами. Мы не будем создавать слишком много шума и суеты.

– Ну да, просто нам придется кормить еще несколько ртов, – сказал Арамис.

Это были первые слова, которые я услышала от него после того, как он испугался ярости Калдриса накануне.

– Именно такое отношение и способствует созданию дурной репутации фейри, – возразила я жестким и неумолимым голосом. – Если вы хотите, чтобы кто-нибудь из людей поверил, что вы, фейри, заинтересованы в мире, то вы должны начать с демонстрации своих добрых намерений людям. Если же вы отвергаете даже тех, кто дружественно настроен по отношению к вам, то это приведет к тому, что вы оттолкнете и тех, кто мог бы стать вам союзником.

– Арамис слишком молод, чтобы помнить, насколько могущественной может быть вера, – сказал Холт, изогнув бровь и глядя на младшего члена Дикой Охоты. – Древние боги когда-то были сильнее, чем сейчас. Их почитали, считали легендарными богами.

Арамис замолчал, хмуро поджав губы. Я точно не была его любимицей.

Мне было интересно, почему он так не любит меня. Из-за того, что я ударила его несколько раз кинжалом? Или дело было просто в самой моей личности? В любом случае это почти не имело значения. Все равно он был мудаком.

– Вы можете пойти вместе с нами, – торжественно объявил Калдрис.

Он вытащил из ножен кинжал, протянул руку и порезал ладонь. Лезвие рассекло его плоть, кровь полилась ровной струей, капая на снег у наших ног.

– Но вы поклянетесь на крови, что не причините вреда никому из меченых.

Адельфия взяла кинжал из его руки и без колебаний порезала себе ладонь. Вряд ли это было справедливо. Ведь рана Калдриса затянется за несколько мгновений, а ее будет заживать несколько дней. Надрез, который она сделала, был не такой глубокий, как у Калдриса, и из него вытекла единственная капля крови. Остальные члены группы, один за другим, последовали ее примеру.

Закончив с ритуалом клятвы на крови, Калдрис поднес руку к моему рту. Я закатила глаза, уткнувшись носом в заживающую рану на его ладони.

– Ты руки мыл последний раз утром, я не собираюсь облизывать твои грязные ладони.

Он усмехнулся, будто я позабавила его своим высказыванием, закатал рукав и полоснул лезвием по запястью.

На снег хлынула кровь, словно подтвердив,