О том, что родители имеют право в случае, если у них проснется интуиция или начнут появляться предвидения, запросить отчет у наблюдателей, рассказывать я, разумеется, не собирался. Людям трудно понять, как можно тратить столько усилий для воспитания, обучения и защиты детей, а потом бестрепетно бросить их в свободное плавание по полному рифов и мелей житейскому морю обычных людей.

– А учитесь вы долго?

– Да. Мы ведь рождаемся уже со способностями. А маленький ребенок не понимает, почему нельзя ничего поджигать или привязывать к себе мать, чтобы не уходила. Поэтому первые два года всем помогают воспитатели. А потом в доме поселяется первый учитель. Поэтому мы считаем, что учимся с двух лет. Ну а в пятнадцать или шестнадцать сдаем экзамены, и он уезжает. После этого мы сами выбираем себе магистра, и если он согласится учить, ходим к нему на уроки.

– Ир… прости, Тадор, а тебе не хотелось остаться дома?

– Нет, – помолчав, ответил я на этот вовсе не простой вопрос. – К тому же закон, пакт Хангерса. Но если другие смогли отработать, чем я хуже? Или лучше?

– Нет, ты не хуже… – Девчонка тяжело вздохнула, стараясь сделать этот вздох незаметным, и вдруг задала вопрос, которого я никак от нее не ожидал: – А ты не можешь узнать, где они теперь? Те маглоры, которые жили в крепости.

– Сейчас не могу. Но когда пойду к наблюдателю отчитываться за год, обязательно спрошу. А тебе они зачем?

– Попросить прощения. Я ведь не думала… – Она смолкла, махнула рукой и ринулась к очагу – крутить кабанью тушу.

– У меня салат готов, – завершив надоевшую работу маленьким заклинанием, объявил я. – Принеси хлеб и отрежь мяса, я его магией дожарю. Есть хочется.

Сигналки сработали, когда за окнами почти стемнело и Мэлин начала зевать, а я уже почти поверил, что нас не найдут.

– Сиди на месте, – предупредил я девчонку и направился к двери. Следилка доложила, что незваный гость всего один.

Он не скрывался и не пытался прорваться сквозь щиты, просто сидел на шарге, склонившись на шею животного.

– Кто вы такой? – Я без малейших колебаний совести сдвинул набок шапочку и уставился на незваного гостя, методично проверяя все, что мог проверить.

Самым сильным, подавляющим все остальные эмоции, в нем было чувство усталости. Как будто он был гребцом на баркасе и три дня вырывал свое судно из злобных лап урагана. Еще легкая злость, много досады, забота о ком-то неизвестном, тревога и совсем немного страха – ровно столько, сколько бывает у любого человека при встрече с незнакомцами в пустынном месте. И никакой враждебности или агрессии.

Вполне нормальные эмоции нормального человека, и я пропустил бы его в дом сразу, если бы он был человеком. Увы, он был кем-то иным, это говорила аура, тщательно и умело скрытая защитными и искажающими щитами. Но как ни старался прятавший ее маг, скрыть крошечные, едва заметные синеватые проблески по краям ореола ему было не под силу.

– Я путник, хотел тут переночевать, – ответил он устало и миролюбиво и смолк, ожидая моего решения.

Мне было о чем подумать, пока я продолжал его молча разглядывать и проверять оружие и багаж, и он определенно чувствовал прикосновения моих следилок. Но не сделал ни малейшей попытки увильнуть или воспротивиться такому обращению с собственной персоной и личным имуществом.

Стало быть, или шпион, или парламентер, другого вывода не было. Можно еще предположить, что это профессиональный убийца-одиночка, но тогда нужно записать его в полные идиоты, а он таким не казался даже на первый взгляд. Необходимость кастовать по вечерам ночное зрение в последнее время перестала быть для меня таковою, с каждым днем я видел в темноте все лучше. Поэтому неплохо рассмотрел спокойное выражение худощавого лица и открытый проницательный взгляд. Нет, этот умен – возможно, даже слишком, и с ним лучше не хитрить. Вести беседы на грани откровенности и недомолвок я никогда особенно не умел, хотя ничего не имел против того, чтоб этому подучиться.

В этот момент у меня появилась мысль вернуть на себя и Мэлин иллюзии, которые я снял, едва убедился, что в доме мы одни. Но идея капитулировала под напором здравого смысла. Если мы собираемся ехать в обозе, где, несомненно, будут жители Дройвии, то лучше ехать в своем истинном виде. На границе стоят посты, и на них обязательно присутствуют маги, которые строго проверяют, кто к ним пожаловал.

– Проезжай, – нехотя позволил я и открыл в первом щите узкий проход.

А едва гость сквозь него протиснулся, снова замкнул круг и открыл следующий. И пусть называет меня параноиком сколько ему угодно.

Когда он проехал последний, самый сильный круг, я отчетливо рассмотрел мелькнувшую на его губах уважительную ухмылку и разом успокоился. Слава великой пентаграмме, он далеко не новичок в магии и по силе щитов сообразил, что я настроен защищаться до последнего. Следовательно, немедленной атаки не начнет. А возможно, мы еще и сумеем договориться хотя бы до перемирия.

– Мне можно отпустить шарга? – полуутвердительно и учтиво спросил незнакомец, сойдя с животного и забрав свой мешок. И я так же учтиво усмехнулся в ответ:

– Разумеется.

Наши шарги тоже бегали свободно вокруг дома с того момента, как я замкнул последний круг. И сейчас где-то за углом, урча, делили внутренности и шкуру кабана.

Я пропустил незваного гостя в дом, стоя у открытой двери – не потому, что жаждал блеснуть воспитанием, а ради последней проверки.

А для этого мне нужно было хоть на мгновение прикоснуться к нему. Ни одна следилка не давала возможности заглянуть магическим зрением за все щиты и понять его статус по размеру резерва. Он это понял и усмехнулся с еле заметным высокомерием. Но не сделал ни единого движения, чтобы отступить или заслониться багажным мешком.

Ну вот, как я и подозревал, объем резерва довольно велик, следовательно, парламентер имеет статус не ниже магистра Дройвии. Но по нашим меркам он все же не выше маглора, и разница лишь в способах использования магии и заклинаний. И судя по тому, что его резерв полон едва ли на пятую часть, недавно магистру пришлось довольно основательно потрудиться. Не хочется гордиться заранее, но почему-то кажется, что именно мои хитрости заставили дроу порастрясти свои запасы.

– Где мне можно поселиться? – остановившись немного не дойдя до стола, поинтересовался почти в открытую изучавший нас маг.

– В той угловой комнате, – как прежде, сухо сообщил я, оглянувшись за подсказкой на ведьмочку.

В то время пока я вел переговоры с гостем, Мэлин, оказывается, не сидела без дела и успела перенести свои вещи в противоположный угол, а мой мешок положить в соседней спальне. Еще она откромсала от туши несколько наиболее прожаренных кусков мяса и водрузила миску на середину стола.

Я только тайком усмехнулся – простой маневр, позволяющий не вставать специально за мясом для нового сотрапезника, если я, конечно, решу предложить ему ужин. И одновременно устраняющий всякую возможность гостю приблизиться к туше, если он заявит, что может обслужить себя сам.