Эту внутреннюю усмешку легко было выдать за внешнюю радость от встречи: он весело сообщил, что она прекрасно выглядит, просто потрясающе, и что белое вино очень идёт её волосам и платью. В ответ она хохотнула («Киш, ты всё такой же!») и кокетливо шлёпнула его по плечу. Несколько секунд Киш надеялся, что обмен дружелюбными светскими любезностями затянется не более чем на пару фраз, но Зелёная Юность внезапно протянула ему свой бокал:

— Подержи!

И с изящной осторожностью села в тот самый гамак, который он только что покинул. Киш терпеливо смотрел, как она снимает туфли, устраивается поудобнее в положении полулёжа, и как её кремовое платье в этом положении достигает минимума.

«Красивые ноги», — подумал он. Странно, что он их не запомнил — не запомнил, какие они красивые. Зелёная голова перевесила всё. Или дело в том, что сначала она была в дырявых джинсах? Зачем она надевала джинсы — с такими-то ногами?

— А ты чего стоишь? — удивилась она, принимая от него бокал обратно. — Ложись, поболтаем!

Ничего не поделаешь: Киш скинул кроссовки и устроился в соседнем гамаке — между ними было около полуметра, но лёжа он, по крайней мере, может не смотреть на её ноги.

— Ты классно танцуешь, — выдавил он что-нибудь.

— Сто лет уже не танцевала! — откликнулась его собеседница.

Она достала из сумочки сигарету («Я не курю, иногда балуюсь»), закурила и пустилась в объяснение причины: маленькая дочь, скоро два годика, да и с кем танцевать, муж — фанат чечётки, а это не её стихия.

— Ну а ты как? — вопрос застал Киша врасплох.

Он слушал вполуха, умиротворённо поглядывая то на руку с сигаретой, то обращаясь к кронам и небу. По ходу обнаружилась маленькая неприятность: хоть тресни, он не мог вспомнить её имени. Она запечатлелась в его мозгу, как Зелёная, и с тех пор нечасто беспокоила память: лишь иногда под Новый год, или когда он видел кого-нибудь с розовыми или голубыми волосами. Теперь обозначение утратило актуальность, а имя затерялось в закоулках памяти, и Киш даже приблизительно не представлял, какие ассоциации использовать для поиска. Времени на применение старой алфавитной технологии перебора сейчас не было. Не было и желания играть во внутреннюю угадайку.

— Нормально, — кашлянул он. — Копаю помаленьку.

— Молодец, Киш, хорошо держишься, — сделала она неожиданный вывод. — Правильно, так и надо.

Реплика напрягла его своей нелогичностью: она никак не вытекала из предыдущего разговора:

— О чём это ты? — Киш приподнялся на локте.

— Ну, не знаю, — блондинка вытянула руку и аккуратно постучала пальчиком по тонкой сигарете, сбивая пепел, — если бы мне пришлось пройти через ментальный раздел, я бы не знаю что…. я бы психовала, как сумасшедшая! Я бы прибила мужа ещё до начала процесса!

Он медленно склонил голову и несколько секунд, не мигая, рассматривал блондинку под новым углом: мама дорогая, что делается в этом дырявом-дырявом-дырявом мире?!

— Не хочешь же ты сказать?..

— Да ладно, Киш, мир тесен: разве ты этого не знал?

— Но откуда?!

— Не нервничай, это чистое совпадение: твой процесс вела моя сестра.

— Твоя сестра?! — в памяти тут же всплыла шатенка в мантии.

— Разве я тебе не говорила, что у меня есть старшая сестра? На год старше.

— Но вы же совсем не похожи! — возразил он первое попавшееся.

— Нам всю жизнь об этом говорят, — кивнула она. — Ирусик похожа на папу, а я — на маму.

— И что, — продолжал не верить он, — она рассказывает тебе про все дела, которые ведёт?

— Нет, — блондинка покачала головой, — конечно нет. Здесь особый случай: она помнила, что самого забавного моего любовника звали Киш Арх-и-Камышов.

Киш ослаблено откинулся на ткань гамака. На мгновение он почувствовал себя центром Вселенной и со всей ясностью осознал, что небо, сосны, гамаки, блондинка — всё это придумано с целью заговора против него. Так вот как сходят с ума — от невозможных совпадений. А тут их целых два. Та зелёная девчонка-худышка и эта спелая мэм в его голове ещё только делали первые шаги навстречу друг другу, чтобы слиться в единый образ: к тому, что они — один и тот же человек, ещё только предстояло привыкнуть. Как вдруг выясняется, что обе доводятся сестрой той самой даме в мантии, которую он вряд ли хотел бы встретить вновь. Есть от чего спятить.

— Теперь понятно, почему у неё был такой интерес к интимным сценам! — догадался он.

— Ты с ума сошёл, Киш, — спокойно возразила сестра судьи, — что ты такое говоришь? Я понимаю: ты расстроен, и всё такое. Но неужели ты думаешь, что моя сестра станет использовать служебное положение в личных целях? Она просто выполняла свой долг: по таким искам акцент на интимных сценах делается всегда — всегда, понимаешь? Он необходим для максимально чёткого сканирования воспоминаний, чтобы потом их идентифицировать при нелегитимном использовании в случае отчуждения. Любой грамотный юрист тебе это скажет. И поверь, — тут она сочувственно погладила его по руке, — я очень за тебя переживала!

Это прикосновение сделало в нём пробоину, замкнуло контакт: запал вожделения, возникший в тот момент, когда он засмотрелся на её красивые ноги, взорвался, и внутри подыхнуло так, что потемнело в глазах. Киша охватило яростное желание вскочить, разодрать кремовое платье, схватить блондинку за волосы и как следует наказать — за неуместное любопытство и за сочувствие, за то, что у неё есть сестра, и за то, что дело досталось именно её сестре, за то, что Варвара вообще затеяла этот процесс и за…

Он торопливо встряхнул головой, чтобы выкинуть из неё постельную сцену, и почти с мольбой посмотрел в сторону дома, надеясь на внезапное появление блондинкиного мужа, но на его немой призыв никто и не думал отзываться. «Ты жив, и ты любишь Варвару, — поспешно напомнил себе Киш. — А любовь это…»

— «Самый забавный любовник»? — дошло до него. — А какие ещё были номинации? Мне гордиться или как?

По правде говоря, ему было всё равно — даже удивительно, до чего начхать, он просто хотел увести разговор подальше от процесса.

— Ну, не знаю, — блондинка разулыбалась и снова попыталась погладить его по руке, но второго взрыва, о чудо, не последовало, потому что на этот раз она угодила в него сигаретой: — Ой, прости, Киш!

— Ничего, — он вытянул руку и подул на обожжённое место, — иногда даже полезно. Так чего ты, говоришь, не знаешь?

Ну, не знаю, повторила она, когда парень с первого же раза начинает в постели рассказывать о связи древних римских законов с римским же календарём, это всё-таки смешно. И таких уникумов она больше не встречала — даже от подружек не слышала.

— A-а, ты об этом, — вяло прореагировал Киш, — тогда ладно…

— Помнишь, как ты мне объяснял, что выражение «Незнание закона не освобождает от ответственности за его невыполнение» появилось потому, что таблицы с законами были выставлены на всеобщее обозрение на Форуме, и что таблиц было десять, потому что в римском году было десять месяцев?