Но флот Пак все еще угрожает нам, хотя разведчики и погибли. (Это было забавно. Мы построили ложные города по всему Дому: городские огни, дороги, сырье для атомных электростанций. Пак и в голову не пришло бы, что мы можем пожертвовать Домом.) Мы почти наверняка сумеем уничтожить их флот, но сколько еще флотов следуют за ним? Что, если они усовершенствовали, модернизировали корабли второго флота? Если мы проживем достаточно долго, то отправимся по их следам к взорванному ядру Галактики. Если же мы потерпим поражение в одной из битв, то оставшиеся в живых передадут это сообщение всем освоенным человечеством мирам.

В этом случае следует сделать вот что.

Вероятно, Бреннан спрятал сосуды с вирусом в таком месте, где потом смог бы их найти. Проверьте копию Стоунхенджа. Найдите контейнер, вращающийся вокруг шарика из нейтрония. Если там ничего нет, то грузовой отсек корабля Фсстпока все еще находится на Марсе. Проверьте, не сохранились ли на его стенах следы корней со спящим в них вирусом. Если не найдете и там, то Дом, конечно, больше не пригоден для колонизации, но его атмосфера все еще насыщена вирусом дерева жизни. Не превращайте в защитников тех, у кого есть дети.

Вы сможете стать более умными, чем Пак. И вы их победите. Но не теряйте времени. Если это сообщение дойдет до вас, значит флот Пак, настолько могучий, что сумел уничтожить нас, следует за этим лазерным лучом со скоростью, близкой к световой. Начинайте действовать!

Прощайте, и удачи вам. Я люблю вас.

Сперва поступил рутинный запрос на разрешение акции по Нарушению Неприкосновенности частной жизни. Записав подробности, полицейский переправил запрос чиновнику. Тот проследил, чтобы кассета дошла до соответствующего судьи по гражданским делам. Судья занялся этим с неохотой: в мире, насчитывающем восемнадцать миллиардов человек, частная жизнь бесценна и неприкосновенна. Однако ему не удалось найти причины для отказа, и 2 ноября 2123 года он выдал разрешение.

Квартплата оказалась просрочена всего на две недели. Если бы управляющий апартаментов «Моника» ходатайствовал о выселении, он получил бы отказ. Но Оуэн Дженнисон не отвечал ни на стук в дверь, ни на звонки по телефону. Никто уже несколько недель не видел его.

Управляющий, видимо, хотел лишь убедиться, что с жильцом все в порядке. Ему разрешили воспользоваться своим универсальным ключом. Рядом стоял офицер полиции.

Войдя, они обнаружили жильца 1809-й квартиры.

А когда заглянули в его бумажник, то позвонили мне.

Я сидел за моим столом в штаб-квартире АРМ, делая ненужные заметки и мечтая об обеденном перерыве.

Дело Лорена находилось в стадии сопоставления фактов и ожидания. Речь шла о банде органлеггеров, руководимой, по-видимому, кем-то одним, но при этом достаточно крупной, чтобы охватить половину западного североамериканского побережья. О банде у нас имелось немало сведений — методы работы, зоны деятельности, несколько бывших клиентов, даже полдюжины предположительных имен. И при этом ничего, что дало бы возможность действовать. Так что оставалось закидывать все, чем мы располагали, в компьютер, следить за несколькими лицами, подозреваемыми в контактах с главарем банды, Лореном, и ждать прорыва.

Месяцы ожидания гасили чувство сопричастности к делу.

Зазвонил мой телефон.

Я отложил ручку и сказал:

— Джил Гамильтон.

Черные глаза на маленьком смуглом лице окинули меня с экрана внимательным взглядом.

— Я детектив-инспектор Хулио Ордас из полицейского управления Лос-Анджелеса. Вы родственник Оуэна Дженнисона?

— Оуэна? Нет, мы не родственники. С ним что-то случилось?

— Иначе говоря, вы его знаете.

— Разумеется, знаю. Он здесь, на Земле?

— Похоже на то.

Ордас говорил без акцента, но слишком правильным языком, и это придавало его речи иностранный оттенок.

— Нам потребуется официальное опознание, мистер Гамильтон. Удостоверение мистера Дженнисона указывает на вас как на ближайшего родственника.

— Странно. Я… погодите-ка. Оуэн мертв?

— Кто-то мертв, мистер Гамильтон. В его бумажнике находится удостоверение мистера Дженнисона.

— Ладно. Но Оуэн Дженнисон был гражданином Пояса. То, что произошло, может вызвать межпланетные осложнения. Это уже прерогатива АРМ. Где тело?

— Мы нашли его в квартире, снятой под его собственным именем. Апартаменты «Моника», Нижний Лос-Анджелес, квартира тысяча восемьсот девять.

— Хорошо. Не трогайте ничего из того, что еще не трогали. Я сейчас буду.

Апартаменты «Моника» оказались невыразительным бетонным кварталом высотой в восемьдесят этажей. Каждая сторона его квадратного основания составляла тысячу футов. Рельефный вид его бокам придавали ряды балкончиков над сорокафутовым уступом, предохранявшим пешеходов от различных предметов, которые могли случайно обронить жильцы. Из-за сотни подобных зданий Нижний Лос-Анджелес выглядел с воздуха так, будто состоял из каменных глыб.

Интерьер вестибюля был выполнен в стиле безликого модерна. Кругом металл и пластик; легкие, удобные кресла без подлокотников; большие пепельницы; низкий потолок и рассеянное освещение дополняли картину. Все помещение, выглядевшее так, словно его отштамповали, казалось весьма небольшим. Это настораживало по поводу ожидаемого облика квартир. Ведь платить приходилось за каждый кубический сантиметр.

Я нашел кабинет управляющего, где оказался сам управляющий, добродушный на вид человек с водянисто-голубыми глазами. Консервативный темно-вишневый фланелевый костюм словно нарочно был подобран для того, чтобы сделать своего хозяина незаметнее. Этой же цели, видимо, служила и прическа: длинные каштановые волосы, зачесанные назад без пробора.

— Ничего подобного здесь ранее не случалось, — доверительно сообщил он, когда мы направились к стойке с лифтами. — Ничего подобного, уверяю вас. То, что произошло, очень плохо в любом случае, даже не будь он жителем Пояса, а уж теперь… — Он поежился. — Репортеры задушат нас.

Лифт был размером с гроб, но с поручнями. Поднимался он быстро и ровно. Я ступил в длинный узкий коридор.

Что Оуэн мог делать в подобном месте? Здесь жили скорее машины, а не люди.

Может, это все-таки не Оуэн. Ордас не утверждал этого окончательно. И, кроме того, нет закона против карманного воровства. На этой переполненной планете такой закон невыполним. И практически все жители Земли были карманниками.

Точно. Кто-то умер, имея при себе бумажник Оуэна.

Я прошагал по коридору до номера 1809.

В кресле, улыбаясь, сидел Оуэн. Я один раз рассмотрел его как следует, чтобы удостовериться, потом отвернулся и более не оборачивался. Но все прочее казалось еще более невероятным.