— Кто нашёл тело?

— Дети. Играли неподалёку.

— Смартфон обнаружили?

— Да.

— Что вас смущает в случившемся? — задал самый неудобный вопрос Сергей. — Почему вы решили обратиться ко мне?

Пауль замялся, Иоганн тоже.

— Как бы вам объяснить... — начал отец. — Мы — ликантропы, помимо воспетого с древних времён здоровья, на генном уровне отличаемся редкой волей к жизни. Среди нас попросту не бывает самоубийц, сумасшедших, слабых духом. Что бы не случилось — в первую очередь нами руководит преданность роду и инстинкт выживания. За всю известную мне историю нашего вида никто и никогда сам себя не убивал. Да — гибли в войнах, от рук охотников на нечисть, изредка на дуэлях. Но самоубийство... такого не помнят даже старожилы. Поэтому я и прошу вас разобраться в том, что произошло на самом деле.

Сергей задумался, потёр подбородок.

— Вы думаете — это убийство?

Оборотни синхронно развели руками.

— Я не знаю, — честно ответил Пауль. — Убил себя Юрген, похоже, сам. Мы заплатили в вашу полицию... и нам предоставили все копии дела. Возьмите, — из внутреннего кармана куртки он вытащил объёмный, закрытый конверт желтоватой бумаги и протянул его инспектору. — Здесь всё, до последней справки. Наша цель — установить истину. Понять, почему мой сын не захотел больше жить или... или установить виновных и покарать.

Конверт повис в воздухе...

И отец, и сын смотрели на Иванова, не отводя глаз. С вызовом, с непокорной жаждой справедливости. А того разобрала злость.

— Я вам что, частный сыщик?! — плюнув на тактичность, с полуоборота завёлся парень. — Или на зарплате у вас?! Правосудия по заказу не будет! Не нужно забываться...

Оборотням ответ откровенно не понравился. Иоганн оскалил зубы, практически сразу превратившиеся в клыки; Пауль сжался, будто закрученная донельзя пружина. Инспектор, нащупав левой рукой в кармане свой верный крест, активировал Печать, готовясь к худшему. Швец шепнул ему на ухо: «Не дрейфь! Пусть только попробуют! Устроим им живодёрню...».

Ситуацию разрядила невесть откуда взявшаяся тётка лет пятидесяти, вышедшая на тропу войны с лишним весом. Тучная, грушеобразная, она, неумело опуская ноги полной стопой на асфальт, отчаянно пыхтя и фыркая, по-утиному пробежала мимо готовых вцепиться друг другу в горло инспекторов и оборотней, почти сразу исчезнув в темноте и обдав напоследок всю четвёрку смрадом духов и пота.

Первым опомнился, как ни странно, сын. Шумно вздохнув несколько раз, он сделал по-прибалтийски спокойное, маскоподобное лицо и громко, чтобы все услышали, предложил:

— Давайте будем благоразумными. Папа, тебе вредно волноваться. Успокойся.

Толстяк, копируя поведение отпрыска, тоже несколько раз глубоко провентилировал лёгкие, приходя в себя. Помассировал виски, похлопал ладонями по собственной пухлой физиономии. Клыки исчезли.

— Хорошо, — наконец сказал Пауль. — Попробуем иначе. Я могу рассчитывать на то, что в случае вашего бессилия в законном плане вы отдадите нам преступника или подстрекателя, если он, конечно, существует?

— Нет, — лаконично ответил Иванов.

— Но почему?! — разом теряя только что вернувшееся самообладание, вскричал оборотень. — Я не прошу вас ничего нарушать, не требую невозможного! Я просто хочу знать правду!

— Не шумите. На нас уже внимание обращают.

И действительно, некоторые прогуливающиеся у памятника парочки с интересом посматривали в сторону расшумевшегося толстячка, явно ожидая позабавиться чужим скандалом.

Отец самоубийцы, бросив косой взгляд на любопытствующих, дальновидно прислушался к весьма своевременному совету, взяв на полтона тише:

— Буду признателен, если потрудитесь объяснить ваше решение.

Сергей с вызовом посмотрел ему в лицо.

— Потому что, — чеканя каждое слово, начал он, — наша организация подчиняется тому правосудию, с которым договориться невозможно. Никак. И максимум, на что вы можете рассчитывать при условии, что нас заинтересует смерть Юргена — правда. Не больше. Но и не меньше. А наказание и справедливость — это не ко мне. Не имею полномочий.

Иоганн что-то сказал отцу на непонятном, каркающем языке, в котором невидимый Швец еле признал немецкий. Пауль нахмурился.

— Мой сын говорит, чтобы я прекращал наш беспредметный, по его мнению, разговор и предлагает нанять частного детектива. Нет! — оборотень обернулся к своему отпрыску. — Мы не станем этого делать. Нельзя впутывать людей в наши семейные дела! — и снова к инспектору. — Какие действия с нашей стороны необходимы для того, чтобы вы провели всестороннюю проверку случившегося?

Иванов криво ухмыльнулся.

— А как же месть и прочие пожелания?

Толстяка передёрнуло. Он зябко повёл плечами, поморщился.

— Выходит, пока никак... Лучше синица в руках, чем... — крылатую поговорку Пауль не закончил, утерев скатывающуюся по щеке очередную слезинку.

Сергей, раздумывая над ответом оборотню, неспешно достал пачку сигарет, покрутил её в руке, потом убрал обратно в карман. Курить не хотелось. Товарищ помалкивал. Видимо, ждал решения напарника.

— Давайте бумаги, — инспектор требовательно протянул вперёд правую руку, гася Печать. — Я проведу первоначальные следственные действия, после сообщу о результате. В конце концов, это моя работа. Обещать ничего не буду, сами понимаете...

Конверт, перекочевавший из рук в руки, оказался неожиданно увесистым.

— Там всё, — поспешил сообщить Пауль. — Ключи от квартиры сына, копии протоколов и фото, а также известные нам данные о жизни Юргена в вашем городе.

Инспектор слушал вполуха, его внимание приковали полученные материалы дела. Пакет оказался не запечатан. На всякий случай открыл, заглянул внутрь: листы формата А4 с неразличимым из-за неважного уличного освещения текстом, два ключа на кольце, разряженный недорогой смартфон, пачка денег — крупная, в банковской упаковке.

— Это что? — доставая купюры, брезгливо поинтересовался он.

— Десять тысяч евро, — невозмутимо ответил оборотень. — На оперативные расходы.

— Заберите! — тоном, не терпящим возражений, Сергей попытался всучить взятку обратно.

Толстяк молчал, хмурился, однако деньги забирать не спешил; а его сын, неожиданно как-то очень по собачьи поведя носом, заметил.

— У вас нет своего автомобиля.

Инспектор опешил.

— Это вы к чему?

— Вам наверняка потребуются средства на мобильное передвижение по городу, да и многие люди бесплатно могут не захотеть говорить. Потому предложенная сумма не взятка, а один из рычагов ускорения дознания.

— Бери, — тихонько напомнил о себе Антон. — После разберёмся.