– Что такое? – завизжал сакатан на троне.

Арсентий, уже окончательно пришедший в себя, двумя ударами срубил руки бояр, удерживающих девушку. Повернулся, одним прыжком преодолел расстояние до трона, опять занес клинок, быстро и сильно ударил колдуна. Ожидал увидеть брызги крови, на худой конец – дым и копоть, но не произошло ничего. Сакатан сидел на месте целый и невредимый.

– Ты все-таки очень смешной. Даже жаль убивать, вот честное слово, – опять захохотал тот, а потом резко выкинул ладони вперед, и Арсентия отбросило к дальней стене. Больно ударившись спиной и головой, послушник все же смог подняться на ноги, вновь вскинул вверх меч.

– Все, убить их! – завизжал степной дух. И в тот же миг ожили князь, бояре и гридни, выхватили свои клинки и бросились на Арсентия и Весняну. Большим отчаянным прыжком послушник закрыл девушку собой, заработал клинком, как оголтелый, отбивая целящиеся в него мечи и копья. Рубил и защищался так быстро, как только мог. Но нападавших было слишком много, обложили со всех сторон.

Хлопая крыльями, в окно влетел ворон. Сперва сделал круг над троном и сакатаном. А потом опустился на пол возле яркого камня, мерцавшего на треножнике, запрыгал и очень громко закаркал, словно бы пытаясь привлечь к чему-то внимание хозяина, которому сейчас было совсем не до него.

– Я сейчас! – закричала из-за спины Весняна и, упав на четвереньки, проскользнула между ног послушника, а потом и нападавших, не успевших понять, что она делает. Вскочила на ноги за их спинами. – Яромир, меч! Кинь мне меч!

Он не понял, что она собирается сделать, но решил довериться. Отбил очередной удар, рубанул в ответ, снося голову бородатому боярину, резко выбросил руку вверх – клинок, взмыв в воздух, полетел, крутясь в полете. Весняна подпрыгнула и не очень ловко, но все-таки схватила рукоять. Ногой сбила на пол треножник, неумело замахнулась и опустила меч на камень, который лопнул с громким хлопком и вспышкой яркого света.

– Нет! – заверещал колдун, вскакивая на ноги. – Вы все равно меня не победите! Я еще вернусь!

Его фигура сперва начала оплывать – как восковая свеча, но намного быстрее, – а потом разлетелась на множество капель, испарившихся на глазах. И как только сакатан исчез, на пол мертвыми повалились остававшиеся еще на ногах бояре и гридни.

Послушник подошел к Весняне, без сил сидевшей возле опрокинутого треножника, помог ей подняться на ноги. Ворон подлетел и опустился на плечо хозяина, несколько раз переступил, выбирая самое удобное положение.

* * *

Арсентий сидел на крыльце постоялого двора и с улыбкой наблюдал, как Федька гоняется по двору за Гриней, вылившим ему на голову ведро ледяной воды. Он даже немного позавидовал их легкому отношению к жизни – совсем недавно были на грани жизни и смерти, а сейчас уже резвятся, как малые ребята. А у него на душе скреблись кошки от понимания того, какая напасть на самом деле обрушилась на этот город. И от боли о павших в очередном сражении с нечистью братьях.

С утра, когда оставшиеся в живых городские жители окончательно поняли, что беда миновала, они, сторожко оглядываясь, вышли из домов. Собрались на торжище, с ужасом осознавая, насколько велики потери и как мало людей осталось в живых после вчерашнего несчастья.

Вскоре на площади заполыхали костры, на которых жгли погибших. Вначале собирались было хоронить их по христианскому обычаю, но потом поняли, что могилы для всех павших придется копать не один день. Поэтому едкий дым взвился в воздух, и будет там висеть еще очень долго – пока не сожгут всех. Арсентий с близнецами тоже с утра прошли по городу, разыскали и положили в пламя погибших братьев, прочитали над ними отходные молитвы.

– Дядька Арсентий, а может, все-таки не сегодня в монастырь поедем? – Федьке наскучило догонять беспутного брата, и он подошел к наставнику. – Отдохнем здесь денек-другой? Мы же там тоже намахались, пока в трапезной отбивались.

– Видел, хорошо отбивались, – согласился Арсентий совершенно серьезно. Когда они с Весняной накануне вернулись в трапезную, то увидели, что близнецы там устроили настоящее побоище – весь зал был забрызган ошметками от мертвяков. А эти двое стояли посередине зала, усталые, израненные, но невероятно довольные собой.

– Нет, – покачал головой старший послушник. – Сегодня поедем. Дома отдохнем.

– Сегодня? – зазвенел позади мелодичный голос.

– Так, Федька, нам пора. – Гриня подскочил к брату со спины, обхватил за шею и потащил в сторону. – Видишь, у людей серьезные разговоры намечаются.

Весняна села на ступеньку рядом с послушником. Немного помолчала, а потом повернулась с грустной улыбкой.

– Знаешь, из всех моих знакомых именно тебя я меньше всего могла бы представить в рясе. Яромир, любимец князя! Первый красавец Рязани в шлеме с позолоченным узором. Сколько девушек тогда шептали во сне твое имя? А уж когда ты начинал играть на своей дудке…

– На свирели.

– Да, на свирели. Сейчас играешь?

– Иногда. И я теперь не Яромир.

– Я помню. Брат Арсентий, послушник Богоявленского монастыря, мастер по нечисти, – вздохнула девушка. – Как же я горевала тогда, как убивалась. В один день потеряла сразу троих самых любимых людей.

Арсентий молчал, не зная, что ответить.

– Ты же знал, что я любила тебя до безумия? Смотрел на меня свысока, такой взрослый, такой важный. И я – тринадцатилетняя глупая девчонка. Ведь знал, да?

– Знал. – Арсентий опустил взгляд. – Но для меня существовала только одна женщина – твоя сестра.

– А сейчас? Ты по-прежнему думаешь только о ней, или…

– Весняна, не продолжай. Я сейчас живу совсем другой жизнью.

– Да, я понимаю, – Весняна встала. – Тебе теперь это все не пристало. Ты теперь защищаешь людей от зла. А я – просто вдова дружинника. Советы которой, впрочем, слушает сам князь.

– Каким он был? Твой муж? – спросил Арсентий, помолчав немного.

– Похожим на тебя. Рыжий, упрямый и уверенный в том, что не родился еще человек, который сможет его победить.

– И дети есть?

– Сын. Четыре года, – улыбнулась Весняна и добавила: – Яромиром зовут.

Арсентий молча поднялся, взял ее за руку, легонько сжал своей и посмотрел в глаза.

– Ты прекрасная женщина, Весняна. Ты еще встретишь мужчину, который сделает тебя счастливой.

Она вырвала ладонь из его руки, резко развернулась, направилась в дом, но остановилась в дверях.

– Ты можешь считать как угодно, брат Арсентий. Но твои глаза говорят, что мы еще вернемся к этому разговору.

– Не думаю, – покачал головой послушник.

– Ненавижу тебя! – выдохнула Весняна и скрылась внутри.

Арсентий постоял на месте еще немного, потом встал и направился к близнецам, опять устроившим на дворе какую-то игру с прыжками и гиканием. При виде наставника они тут же остановились, повернулись к нему, ожидая указаний. Правда, глаза у обоих по-прежнему горели задором.