Священник озадаченно хмыкнул и покосился на дверь. Вроде бы никто не спешил мешать нашей беседе.

— Ну да, эта милая женщина сегодня сидела в первом ряду и крестилась, кажется, увлеченней всех прочих прихожан. А почему вы так покраснели, Бет?

О… У меня была вполне весомая причина, чтобы залиться краской. Ведь я вспомнила слова шута, которые прозвучали словно бы неоткуда. Те слова, которые помимо всего прочего давали понять, что нечисть считает меня привлекательной… В отличие от Сьюзан Дарем.

— Ну что же вы? Такая смелая девушка — и вдруг мнется? Вы не побоялись проехать в одиночку полстраны, в конце-то концов.

Тут уж удержаться был выше моих сил. Расхохоталась. Громко. Быть может, истерично, но уж точно ото всей души.

Священник изумился еще больше прежнего. Ну или испугался, что я окончательно и бесповоротно помешалась.

— Я проехала через полстраны, потому что боялась до смерть! Выбрала миссис Мидуэл по единственной причине — она жила в настоящей глуши, до которой не то что люди доезжают редко, даже новости и те не доходят! Да я самый трусливый человек на земле, и все эти три года желала только одного — выжить!

Говорить было мучительно сложно — я то и дело снова срывалась на смех.

В итоге у меня на глазах выступили слезы, то ли из-за беспрерывного хохота, то ли от безысходного отчаяния.

— Разве смелость — она такая? — спросила я в итоге, когда снова смогла хоть сколько-то владеть собой.

Преподобный молчал что-то около минуты, внимательно вглядываясь в мое лицо. Наверное, я стала совершенно пунцовой.

— Не знаю, Бет, я слишком мало знаю о смелости. Однако мне все-таки кажется, что иногда смелость заключается именно в том, чтобы бороться за свою жизнь, а не тихо умереть. И все-таки почему вы так сильно покраснели? Все дело опять в шуте, не так ли? Он что-то сделал?

Мотнула головой.

— Значит, сказал.

Я зажмурилась, и кивнула.

— Отлично. Прогресс пошел, — констатировал священник. — И что же такое шут мог сказать?

Глубоко вздохнула и выпалила:

— Он сказал, что не благословил миссис Дарем, потому что просто не хотел ее целовать.

Преподобный то ли засмеялся, то ли закашлялся.

— Она, похоже, заключила сделку, но не получила благословения шута. Потому что он не желает ее целовать. Вы не заключали сделку, но получили благословение. Просто потому что треклятый фэйри поцеловать вас пожелал. Кажется, у этого парня хромает логика!

Я призадумалась и в итоге практически согласилась со словами священника. Если после поцелуя миссис Дарем действительно могла бы получить не только запрет на посещения церкви, но и некоторые преимущества… то какого черта шут не помогает тому, кто играет на его стороне?

Он хоть сколько-то заинтересован в победе Сьюзан Дарем или напротив хочется ставить ей палки в колеса? Зачем фэйри мешать тому, кто заключен с ним сделку? Какая с этого будет выгода?

— Может, мы просто не понимаем логику этого существа? — осторожно предложила я, не имея никакой уверенности в правильности своих слов.

Что я знаю о фэйри? По сути ничего. Я даже сказок о них толком не помню.

Я нравлюсь ему? Или, напротив, не нравлюсь — и все его действия лишь подталкивают к гибели? А можно ли вообще подходить к поступкам нечисти с человеческой точки зрения?

— Скорее всего, так и есть, — пожал плечами мистер Дарем. — Но это существо чего-то добивается… Хорошо, судя по всему он добивается некой вещи из вашего наследства, черт знает какой. Но не проще было бы провернуть этот фокус с новыми наследниками? Они, вероятно, будут более сговорчиво, особенно, если Сьюзан действительно заключил сделку с шутом.

Здесь как раз было все понятно.

— Даже если я умру, у новых графов Карлайлов могут возникнуть проблемы. Магия не любит вольного отношения к себе, — сообщила я мистеру Дарему, который был, кажется, изрядно смущен моими словами.

Священник поцокал языком.

— Если выгодней и надежней ставить именно на вас, зачем эта мышиная возня с моей невесткой? Если фэйри считает, что именно Сьюзан поможет ему… чего ради вдруг оказывает внимание вам? Или вы просто приглянулись нечисти?

От последнего предположения преподобного я содрогнулась и вдруг сообразила, что не стоит отрицать подобный вариант. Потому что если фэйри, подозреваю, это скорее дух, чем плоть, то подменыш — дело совершенно другое. У него есть вполне материальное человеческое тело, так что шут наверняка может испытывать ко мне… влечение.

От одной мысли о подобном аспекте отношений между мужчиной и женщиной мне стало откровенно не по себе, в том числе и потому что шут… он ведь может если не принудить, то быть весьма настойчив в убеждении. И это поистине пугало.

— Быть может, приглянулись, — пожал плечами преподобный. — В этом я как мужчина могу понять фэйри — все-таки вы на редкость привлекательная юная леди с прекрасными манерами. Если нечисть в его положении способна увлекаться женщинами, вы наверняка могли бы вызвать интерес.

Ночью я нервно косилась то на окно, то на дверь, ожидая, что вот-вот появится сластолюбец-фэйри и начнет склонять меня ко греху. Однако, по всему выходило, что или шут не был сластолюбцем, или у него в принципе имелись другие планы, или он склонял ко греху кого-то другого, и не факт, что именно к греху прелюбодеяния.

Не звенели бубенчики, никто невидимый не шептал мне на ухо очередные откровения. И я… Я почти что почувствовала себя покинутой. Разве сейчас не самое время, чтобы нарушить мой покой в очередной раз?

Не выдержав бесплодного ожидания, я накинула на плечи халат и посреди ночи спустилась в сад. Воздух был прохладен, однако земля щедро отдавала накопленное тепло, поэтому прогулка по ночному саду доставляла сплошное удовольствие. Ровно до тех пор, пока под яблоней я не заметила тонкую высокую фигуру.

«Джулиан? Шут?»

В ночной тьме было толком и не разобрать. Удалось понять лишь одно — какому-то мужчине пришло в голову забраться в сад миссис Мидуэл.

Сперва я замерла в нерешительности, а после начала пятиться, надеясь убраться прочь до того, как меня заметят.

Незнакомец подался вперед, он совершенно точно увидел меня. И теперь, если тот человек — или нечеловек, что еще хуже — пришел с дурными намерениями, то ко мне никто не придет на помощь.

Остается разве что надеяться на благословение шута. Ну должно же оно на что-то сгодиться, в самом-то деле!

— Кто бы вы ни были, убирайтесь! — как могла грозно воскликнула я, но голос в последний момент сорвался.

Просто перепуганная девчонка — вот кто я такая, мне нечем угрожать нарушившему границу чужаку.

— Вы не слишком гостеприимны, — обронил мужчина, его голос был глухим. Не удавалось определить, кто говорит. Шут, Джулиан, кто-то третий — это мог быть кто угодно. — Но кому-то столь привлекательному как вы подобное простительно, не так ли?