орудия, но Лисицын это решительно запретил, доказывая, что гораздо лучше уйти без шума. После этого два дня русские не видали неприятеля. Они миновали устье большой реки, впадающей в Амур. Ночью поднялась буря. Гром не умолкал, потрясая небо и землю, а молнии были до того яркими и частыми, что казалось, будто все небо пылает. Порывистый ветер вздул на реке высокие валы, которые по прихоти своей кидали шлюпку то в одну, то в другую сторону.

Лисицыну очень трудно было управлять судном как по собственной неопытности, так и по совершенному незнанию его товарищами морского дела. Он каждую минуту ожидал крушения. Особенно ему жаль было Володю, сидевшего в ужасе у его ног.

К утру буря стихла, но сильный встречный ветер вынуждал идти на веслах. Днем подплыла китайская речная военная джонка, вооруженная пушками, на которой кроме матросов находилось шестьдесят стрелков. Командующий мандарин приказал русским следовать за собой. Когда же Лисицын отказался это исполнить, начал грозить потопить шлюпку. Видя, что русские продолжают плыть, не обращая внимания на угрозы, китайцы, пропустив их вперед, повернули свою джонку бортом против кормы и дали залп из двух орудий. Ядра запрыгали около шлюпки.

Лисицын приказал выстрелить из кормовой пушки картечью. Выстрел был так удачен, что остановил разворот джонки на другой бок. В это время от китайского берега отчалили четыре лодки, и Лисицын поспешил вперед, оставив джонку исправлять полученные повреждения. Гребцы так усердно налегли на весла, что скоро китайская флотилия скрылась из глаз.

Однако торжество русских продолжалось недолго: с правой стороны на расстоянии ста саженей шли две китайские джонки, вооруженные пушками, в сопровождении целой флотилии лодок. Они поравнялись со шлюпкой, но не нападали на нее. Проплыв таким образом три часа, русские увидели впереди еще три джонки, тоже с лодками.

Лисицын понял, что без генерального сражения не обойдется. Зная, что с их неповоротливым судном выиграть его будет трудно, он собрал военный совет, на который пригласил всех своих товарищей.

— Друзья мои, — сказал Лисицын, — неприятель постоянно увеличивает силы, чтобы преградить нам путь и овладеть нашей шлюпкой. Китайцы имеют огромный перевес в числе людей и орудий и, вероятно, еще получат подкрепления, поэтому сражение неизбежно. Лучше напасть на врага теперь, нежели когда он усилится вдвое. Не скрою, что наша шлюпка построена дурно: она медленна на ходу и тяжела на поворотах, а эти недостатки дают неприятелю важное преимущество. Обсудите все обстоятельства и решите большинством голосов, атаковать ли неприятеля или, обманув его ложным маневром, высадиться на пустынный левый берег Амура и берегом продолжать наш путь в Нерчинск. В этом случае мы должны будем потопить или взорвать нашу шлюпку, а в пути терпеть нужду в съестных припасах. Мстительные китайцы будут преследовать нас своими отрядами и устраивать засады. Наконец, последнее средство избегнуть боя — это воспользоваться ветром и на всех парусах плыть назад, к Алмазной реке. Изберите любой способ, и тогда общими силами постараемся привести его в исполнение.

— Я полагаю, нам лучше пробиться сквозь китайскую флотилию, — сказал Гедеон. — Если не победим, то дорого отдадим свои жизни. Пойдем берегом — без славы пропадем или от неприятельских пуль погибнем, от голода, от зимних морозов…

— Я согласен с Гедеоном Михайловичем, — сказал Николай. — Мы уже испробовали зимний поход.

— По-моему, всего лучше отретироваться на Приют, — сказал Константин. — А там, что Бог даст.

— Зачем домой? — стали возражать со всех сторон. — Пойдем берегом, ведь до Нерчинска рукой подать.

— Как бы не так, — были несогласные. — До Нерчинска больше тысячи верст будет. Зимой туда не дойдешь. Ворочаться назад тоже незачем. Пусть попробуют напасть китайцы — мы их отделаем!

— Пусть решит командир, — проговорили остальные.

— Я повторяю, — сказал Лисицын, — выгоднее нам самим напасть на неприятеля, а если не удастся победить, распустить паруса и возвратиться на Приют. Весной построим более удобное и надежное судно, лучше вооружим его и снова попытаемся плыть в Нерчинск. Если же Бог дарует нам победу, устрашенные китайцы перестанут нас преследовать.

— Пусть будет так! — согласились спутники Лисицына. — Приказывайте.

— Благодарю вас, друзья, за это смелое решение. Русские никогда не считали врагов, но сражались мужественно, твердо уповая на Бога.

Лисицын приказал изготовиться к бою и раскрепить паруса так, чтобы в одну минуту можно было их распустить. Все делалось без торопливости и в тишине, чтобы не дать неприятелю повода к подозрению. Лисицын рассчитывал напасть на вражескую флотилию ночью, устремясь сперва на джонки, плывшие сзади, а разбив их, напасть на среднюю флотилию и постараться уничтожить ее до прибытия передовых джонок. Словом, он хотел воспользоваться растянутостью неприятельских отрядов и разбить их по частям.

Наступила ночь. Противный ветер все крепчал и усиливал качку. Лисицын приказал развернуться назад, чтобы исполнить свой план атаки, но в это время неприятельская флотилия начала быстро окружать шлюпку, и прежде чем русские успели атаковать ближайшую джонку, прогремел общий залп с китайских судов. Пули жужжали, подобно пчелиному рою, а ядра прыгали по воде рикошетами. Но благодаря сильной качке эти выстрелы нанесли мало вреда.

— Руль влево! Картечью! Пали! — скомандовал Лисицын, прицеливаясь в мандарина.

Последовал выстрел. На неприятельских судах послышались стоны и крики, и ближайшие из лодок поспешили отвернуть. Началось упорное сражение. Русские стреляли ядрами, сберегая картечь. Китайцы употребили особую тактику: в то время как джонки действовали артиллерийским огнем, лодки бросились атаковать шлюпку. Против них русские применяли ручные гранаты, картечь и крепостное ружье, из которого Лисицын поражал начальников.

Битва кипела более двух часов. Одна из неприятельских джонок и четыре лодки были потоплены, еще одна джонка сильно повреждена. Но и русские понесли огромный урон: четыре человека были убиты, четверо ранены, два орудия подбиты, все весельные шканцы раздроблены, наконец, в шлюпке обнаружилась течь от полученных пробоин. Оставаться дольше под огнем было безрассудно. Лисицын приказал распустить паруса. Шлюпка устремилась назад, увлекаемая сильным попутным ветром.

Все встретившиеся на пути неприятельские лодки были опрокинуты, а преследующие получали картечь из кормового орудия. Китайцы не ожидали такого маневра русских и проиграли им расстояние более чем в три версты. На шлюпке распустили все паруса, а чтобы облегчить ее бег, побросали за борт подбитые орудия и часть боевых снарядов.

Потеряв из виду неприятеля, Лисицын начал уже успокаиваться, но случилась новая