Между прочим, тема собственной «цивилизованности» декларируется оргпреступностью постоянно и прямо, и через свои рупоры. То в разных газетах призывает к сотрудничеству и союзничеству с лидерами и авторитетами Иосиф Кобзон – человек респектабельный, поющий песни душевные… То в «Московских новостях» и «Невском времени» трибуну получает гражданин Кирпич – бывший вор в законе, проведший за решеткой времени больше, чем на воле…{ В «Московских новостях» Кирпич, в процессе беседы с журналистом, обращал внимание на неправильную, по его мнению, терминологию. Газетчики, в частности, написали: «Кирпичев является одним из руководителей так называемой малышевской группы, обвиняемой в бандитизме и вымогательстве». Мэтр питерского бандитизма назидательно поправил их и внес следующую поправку: «Мы не бандиты, а люди новой волны, которую вызвал рынок, никакая она не преступная».} Общественное мнение постоянно, исподволь подталкивается к тому, что, может, и действительно стоит сесть за стол переговоров с мафией – глядишь, все и сладится… При этом государственные деятели, декларирующие приверженность к некоей абстрактной борьбе с преступностью, вызывают своими ура-высказываниями реакцию отторжения у нормального обывателя, просто компрометируют саму идею борьбы. Чего только стоит, например, высказывание Анатолия Собчака летом 1994 года: «Каждый преступник, поднявший оружие, должен знать, что будет убит на месте… Это приоритетное направление в борьбе с организованной преступностью».{ Пять лет спустя небезызвестный ученик Собчака знаменитым призывом «мочить в сортире» бандитов-террористов явно превзошел своего учителя. И ведь тоже – как громко было сказано!}

Сказано громко, звонко, вся беда в том, что пистолет и автомат – совсем не главное оружие оргпреступности… Ведь не огнестрельным же оружием Александр Малышев и Кº получили шикарные офисы в красивых зданиях на Каменном острове Петербурга, именуемые в бандитских кругах «Архипелагом»… Парадокс сложившейся ситуации заключается в том, что и до президентского указа «6 – 14» была достаточная нормативная база для борьбы с мафией. Статья 77 УК РФ «бандитизм» предусматривала возможность привлечения к уголовной ответственности членов преступных сообществ разных уровней – от рядовых до руководителей… Но нет процедуры ее применения. Между тем именно процедура применения обусловливает работу или несрабатывание любого закона, указа или «тотального наступления»… Декларирование указа может лишь возродить разнарядки в органах, предназначенных для борьбы с организованной преступностью: за истекшие сутки задержано столько-то бандитов и ликвидировано столько-то группировок… Все это, к сожалению, мы уже проходили… К примеру, был в свое время такой, действительно уникальный во всех смыслах, отчетный показатель работы криминальной милиции: разобщено такое-то количество преступных группировок. По сути же в данном случае речь шла об эпизодах, судом не доказанных. И члены этих группировок, как правило, продолжали свою преступную деятельность, пребывая в полном неведении относительного того, что их уже давно «разобщили»…

Подпольное бандитско-воровское государство рвется к своему признанию де-юре. Если это произойдет, последствия станут необратимыми, это будет означать полное поражение государства легального. Даже сейчас, находясь (хотя бы формально) в подполье, организованная преступность успешно решает такие вопросы, как, например, кадровые перестановки в различных государственных учреждениях. Приведенные ниже схемы вывода из игры неудобных, обкатанные мафией в условиях подполья, помогут понять, какое влияние на дела государства может приобрести (и как теперь уже выяснилось – в полный рост приобрела) организованная преступность в случае ее хотя бы частичной легализации.

Предлагаемые схемы нефизического устранения опасных для организованной преступности противников – не плод больного воображения, а горькая реальность, с которой приходилось сталкиваться тем, кто добирался до нервных узлов «спрута». По сути дела, эти схемы – красиво задуманные и профессионально выполненные оперативные комбинации. Ни для кого не секрет, что организованная преступность давно располагает высококлассными профессионалами из числа бывших и ныне действующих сотрудников различных правоохранительных органов. Профессионалы умеют отрабатывать свой хлеб – тем более если это хлеб с маслом…

* * *

Если проблемой подпольного государства становится принципиальный и умный опер, то его физическая ликвидация не даст нужного эффекта. Наоборот, его устранение может только подтвердить, что он шел в нужном направлении. Таких выводят из игры другими способами. Прежде всего фигуранта нужно тщательно изучить. Хорошо, если у него есть слабости. Если же их мало, против него будут использованы его же сильные стороны. В подразделениях МВД постсоветской системы очень многое зависит от коэффициента личной преданности подчиненного по отношению к начальнику. Часто, правда, эту самую личную преданность называют лизанием задницы, и уважающие себя профессионалы этим не увлекаются. На этом и играет агент влияния, которому поручена комбинация. Агент влияния – это завербованный действующий сотрудник. Не сразу, исподволь, намеками, он будет создавать у начальства общенегативное отношение к разрабатываемому оперативнику. А что в России может быть хуже невзлюбившего тебя начальства? Оно запросто подкинет оперу парочку глухарей (то есть бесперспективных, нераскрываемых дел){ В Москве такие дела называют «висяками».}, да еще будет дергать каждую неделю, требуя отчета и результатов. Если все это происходит одновременно с разработкой оперативной комбинации, которая может быть ювелирной по изяществу задуманного, то конкретное воплощение этой комбинации способно быть просто топорным или вовсе не быть. Опера могут сорвать с разработки и приказом совсем сверху – из Москвы например. Нужно срочно лекцию где-нибудь прочитать. Или прибыть на усиление в группу, специально созданную для расследования чего-нибудь… Был такой конкретный случай в Москве, когда со всей России насобирали классных оперов (старших офицеров), которые занимались канцелярской работой, в то время как у них на местах рассыпались, как карточные домики, уникальные комбинации – они ведь требуют постоянного контроля и личного участия… Ну и, естественно, будут постоянные попытки личной компрометации. Если оперативник хороший агентурист и постоянно встречается со своими источниками – в ресторанах, например, – такую ситуацию можно попытаться перевернуть, намекнув, что опер сам уже стал источником. Если разрабатываемый не пьет, значит, надо везде говорить, что он брезгует стакан поднять с товарищами по оружию… Рано или поздно все посеянное даст всходы.

* * *

Если нужно убрать поддерживающего обвинение прокурора из процесса, то начинать лучше всего с кампании клеветы, доносов и заявлений на него. Пока все проверят, ему так вымотают нервы, что он уже будет не боец. Одновременно с этим можно создать атмосферу опосредованной угрозы самому прокурору и членам его семьи, постараться спровоцировать какой-нибудь скандал в людном месте, выставить этого прокурора пьяницей и хулиганом, карьеристом и интриганом. Подождав, пока у объекта не начнут сдавать нервы, можно организовать его встречу в ресторане с однокурсниками, работающими юрисконсультами каких-нибудь солидных фирм. Однокурсники за рюмкой поговорят с ним по душам, посочувствуют, обрисуют перспективы – жуткие в случае какого-нибудь прокола – и неадекватно мизерное поощрение в случае нормального доведения дела до конца. А потом однокурсники, качая головой, спросят: «Старик, на кой черт тебе это надо? Кому и что ты хочешь доказать? За кого ты бьешься? Воевать нужно не за идею, не в семнадцатом году живем… Воевать нужно за себя и свою семью, а не за то, чтобы твоему начальству спасибо из Москвы сказали».