– А какие работы выполняют должники? Они ведь люди городские, к сельскому труду не привыкшие…

– Простейшие навыки они здесь получают быстро. Уход за скотом, вскапывание грядок – ничего сложного.

– Родные, близкие их не беспокоятся, не ищут?

– Они, как правило, предупреждают родственников. Перед ними выбор невеликий – либо продавать все имущество, либо поработать здесь.

– Бежать отсюда не пробовали?

– Это невозможно. Отсюда не убежишь.

– А в милицию никто не обращался?

– Мы с этим не сталкивались.

– Ну а каков сам механизм списывания долга? Сколько должник может отработать в месяц?

– Долларов 30–40. Смотря как работает.

– Тридцать-сорок?! А если долг большой, ему что, всю жизнь здесь горбатиться?

– Так и должники-то кто? Спекулянты мелкие, матрешечники, фарца разная… Ты думаешь, у них долги большие? У кого сотня баксов, у кого двести. А те, у кого долги большие, у них всегда можно натурой долг взять. Да и зачем же бизнесмена от бизнеса надолго отрывать? Он перестанет бизнесменом быть. Другое дело, привезти его сюда для краткосрочной изоляции, так у нас для этого своя темница есть, тюрьма подземная, зинданчик. Пойдем, покажу…

Карабас откинул люк в полу – вниз уходила деревянная лестница.

– Залезай, посмотри…

Я начал спускаться. Погреб был довольно глубоким, по крайней мере я мог в нем выпрямиться, не боясь удариться головой. Оглядеться не успел – Карабас захлопнул люк, и я остался в полной темноте. Стало как-то холодно и, если честно, страшно. В голову полезли разные нехорошие мысли. Но я успокаивал себя тем, что, видимо, Карабас решил пошутить. Пошутит и перестанет… Стал ощупывать руками стены погреба. В одном углу наткнулся на деревянный топчан. Провел рукой по стене – звякнул металл. В стену, обшитую досками, была вбита цепь, заканчивающаяся металлическим ошейником…

Люк наверху открылся, и показалось довольное лицо Карабаса.

– Ну как, проникся?

– Проникся… А где же сами должники-то? Сейчас есть кто-нибудь?

Карабас огорченно вздохнул и развел руками:

– Сейчас, как назло, нет никого. Мы ведь не занимаемся захватом пленников для обслуживания фермы. Люди не всегда бывают должны. У нас то густо, то пусто. Рекорд был прошлой зимой – десять человек! Теснота была страшная, и экономически невыгодно – их же всех кормить надо… Ничего, скоро новые помещения построим… Пока в стране инфляция, деньги нужно в сельское хозяйство вкладывать. Продукты нужны людям всегда…

Обедали молча, лосятина почему-то не лезла в горло. После еды стали собираться обратно. Минут тридцать Карабас что-то тихо говорил колченогому, а тот подобострастно кивал.

Волкодавы тоже получили свою порцию мяса, они жрали сырую лосятину жадно и быстро, лапы у них до самого брюха были забрызганы кровью…

– Ну что, вижу, не очень тебе моя ферма понравилась? – констатировал Карабас.

– Неужели ты сам не понимаешь… Ведь эти должники, они просто становятся настоящими рабами… Дикость какая-то…

– А Россия пока еще дикая страна… Да и их никто не заставлял в долги влезать… Эх, Андрей, рабство это не факт сидения на цепи. Рабство – это состояние души…

Видимо, мои слова задели Карабаса, потому что, садясь в машину, он неожиданно сказал:

– Между прочим, некоторые сюда сами просились. А некоторых семьи отдавали и еще деньги нам платили – чтобы мы их от наркотиков и пьянства отучили. И излечивали, кстати. Первый месяц били каждый день, чтобы не выли, зато потом они в человеческий образ возвращались…

«Мерседес» тронулся, и Карабас вновь предложил мне лечь поспать. Но сон не шел, несмотря на сытный обед. Через пару часов езды Карабас остановился и предложил мне пересесть за руль – он засыпал. Жена его тоже спала. Глядя на них, мирно спящих, я пытался вызвать в себе какое-то чувство гнева, но почему-то не мог. Вместо гнева ощущалась тоска…

Карабас был прав – не дороги надо ругать у нас, а машины. На скорости 100 километров в час в «мерседесе» не чувствовалось толчков от ухабов и ям. Иногда казалось, что машина стоит на месте и мы не удаляемся от карабасовского имения.

Казалось, что вся наша страна чем-то похожа на ферму Карабаса…

После ареста Малышева обстановка в бандитском Петербурге чрезвычайно накалилась. Бандиты теряли своих людей во внутренних разборках и в продолжавшейся волне арестов. Кое-кто даже пустил слух, что посадки все новых и новых бандитов вызваны тем, что малышевские лидеры их сдают. Осенью 1992 года в бандитской среде Петербурга даже родилась грустная поговорка: «Кого не посадили, того дострелят».

Одновременно с этим Петербург стал объектом пристального внимания ориентированной на воров в законе Москвы. На состоявшемся в конце февраля 1993 года московско-питерском сходняке москвичи открыто предложили свои услуги для принятия знамени из ослабевших рук. Выступивший против этой идеи Андрей Берзин по кличке Беда был расстрелян из автомата спустя несколько дней после сходняка – в лучших традициях гангстерского жанра. Москвичи поставили смотрящим по Питеру Кудряша, а его заместителем – Костю Могилу. Усилившийся натиск воров не принес мира: в 1993 году были осуществлены покушения чуть ли не на всех видных питерских бандитов.

Однако питерский бандитизм выжил и продолжал развиваться, штурмуя все новые и новые высоты. Этому в немалой степени способствовало возвращение в Петербург Владимира Кумарина. На тот период уже можно было говорить о наличии в городе мощных, структурированных преступных сообществ с коммерческими, экспертными, разведывательными и контрразведывательными службами, с прекрасной материально-технической базой, со своими политиками и рупорами. Схема сообщества упрощенно выглядела так: бригада (5 – 10 человек), звено (от 2 до 5 бригад), группа (2–5 звеньев), группировка (2–4 группы), сообщество (от 5 и более группировок). При этом осознавали себя реально членами именно сообщества бандиты не ниже уровня звеньевых. К началу 1994 года в Петербурге совершенно четко можно было выделить тамбовско-воркутинское, азербайджанское, чеченское и малышевское сообщества.

К тому времени были известны факты, когда к лидерам сообществ привозили уже не только бизнесменов, но и директоров крупнейших государственных предприятий, а бандиты давали им заказы – а следовательно, работу и рабочие места.

С начала 1993 года бандитизм стал брать на себя функции регулирования рынка, который мы все вместе и сообща пытались построить. Установились прочные контакты с зарубежными партнерами в Германии, Венгрии, Польше, США, Италии, Финляндии, Швеции и других странах. Разрабатывались и осуществлялись уникальные криминальные операции, не имеющие аналогов в мировой практике…{ О некоторых из них подробно рассказано в книге «Бандитская Россия», которая была написана мною в соавторстве со шведским журналистом Малькольмом Дикселиусом и выпущена в 1997 году. Обновленное и дополненное переиздание этой книги вышло в свет весной 2008 года.}