— Пусть стоящие над миром проложат тебе достойный путь, наследница славного рода. Зови меня Картом, и я осмелюсь вопросить: примешь ли ты дары дружбы из моих рук?

Девушка тихо порадовалась, что стоит, опираясь на руку одного из спутников. Стоило мужчине заговорить — и она испытала сильное желание склониться перед вышестоящим, удержалась от которого с трудом. Ее тоже учили говорить так, подавляя, мгновенно доказывая окружающим право на лидерство, но у этого благородного явно были лучшие учителя. И куда больше практики.

— Пусть море и ветер, земля и пламя обратят на тебя свой взор, скрытый под маской. Имя мне — Иллитисса, и я среди друзей.

Высочайшее наречие нужно учить с детства, в зрелом возрасте разум уже не в состоянии оценить всего богатства выбора стоящих за каждым предложением концепций. Например, имя Карт, означающее «маска», использовалось знатными людьми, не желающими открывать свою настоящую личность. Традиция, возникшая благодаря герою одного чрезвычайно популярного эпоса. Также огромное значение имела интонация, построение фраз, к каждому слову существовало до десятка синонимов, описывавших малейшие оттенки смысла и позволявших в рамках вежливого разговора как выказать максимальное дружелюбие, так и смертельно оскорбить собеседника. Простолюдины таких тонкостей не поймут при всем желании.

Покончив с формальностями (Иллитисса облегченно вздохнула — ее высочайший, она только что поняла, оставлял желать лучшего), собеседники перешли на обычную высокую речь.

— Позвольте выразить свою благодарность, мессена, за то, что вы с восхитительной решимостью откликнулись на мою просьбу. Когда я обратился за помощью к вашей почтенной бабушке, то не рассчитывал на быстрый результат.

— Я всего лишь исполняю свой прямой долг, — чуть заметно поклонилась девушка.

— Думаю, мы действуем по схожим мотивам, — согласился Карт. — У нас общий враг. Вам требуется время на подготовку?

— Только если вы еще не сняли внешний контур.

— Ну что вы! От той грубой поделки мы избавились сразу, едва пришли. Прошу. — Мужчина указал рукой на проход, по-видимому ведущий к подземельям особняка.

С Картом пришло больше бойцов, чем с Иллитиссой (почти все ее телохранители, кроме двух, остались в гостинице), и производили они намного более опасное впечатление. Следившую за вооруженными людьми краем глаза девушку поразила хищная грация закутанных в закрытые балахоны фигур. Скрывающая контуры одежда ничуть не мешала им двигаться легко и свободно, чтобы не пропустить редкие тоннели или подкравшихся телохранителей. За спиной мрачно сопел Эмерик, рядом с ним бесшумно скользила низенькая фигура в плаще с глухим капюшоном — вероятно, маг, служащий Карту и снявший первый щит. Теперь проникнут ли они на территорию особняка, зависело только от действий Иллитиссы.

— Здесь, — наконец остановился мужчина. — Мы пришли.

Впрочем, она уже сама ощутила легкую дрожь узнавания, наполнившую пространство. Дом радовался возвращению долгожданной хозяйки, словно брошенный пес, ластился, посылал волны чистой радости и спрашивал: где ты была? Почему не приходила? На глаза наворачивались слезы, хотелось прижаться к стенам, гладить руками пыльные камни и ласкать, ласкать, ласкать незаслуженно обиженное существо, пусть неразумное, зато преданное и умеющее любить.

Нельзя. Сейчас ей придется уйти. Но когда-нибудь…

Девушка сделала несколько шагов вперед, оставив в отдалении спутников и свиту. Опустилась на колени, аккуратно подобрав складки длинного платья. Предстоящий ей ритуал являлся одним из примитивнейших, хотя провести его смогли бы немногие из магов, и все они принадлежали к старейшим родам Талеи. Усыпление хранителя. Нельзя просто взять и войти на территорию поместья — на пролитие крови дом отреагирует однозначно. Нельзя приказать хранителю не вмешиваться — бароны Тар в таком случае первыми попадут под подозрение. А вот усыпить древние системы безопасности можно. Задача сложная, но выполнимая, особенно если тебе известны все пароли, секреты и в жилах течет кровь хозяев. Тем более если грамотно замаскировать следы ритуала, следствие попадет в тупик. Врагов-то у Лаара много, и среди них есть довольно могущественные чародеи.

Тонкое лезвие стилета, десятки тысячелетий назад изготовленного умелыми мастерами, взрезало нежную кожу запястья. Хранитель неслышимо заурчал, принимая поток родной силы, вместе с исчезающими в воздухе каплями крови усваивая знания о прошедших с родом изменениях. О потомках, признанных семьей. О новых врагах и бывших друзьях. О том, как ему теперь предстоит поступать. По сути, девушка передавала полуразумному вассалу точные инструкции на ближайшее столетие — или до тех пор, пока бароны Тар не сумеют вернуть особняк себе.

В ответ дом делился памятью о событиях, важных с его точки зрения. Чужие люди, чужое колдовство. Рождение котят у бело-рыжей кошки. Плохой человек, называющий себя хозяином, приказывает переделать тело особняка. Погибшие строители, сунувшиеся в подвалы без разрешения. Стоящие на коленях глупые людишки пытаются дозваться до хранителя. Они же, уходящие за ворота…

Ощущение затихающей мощи немного пугало и восхищало одновременно. Таких домов, обладающих собственным сознанием, в королевстве сохранилось мало. Только в Талее с полсотни и разбросанные по провинциям родовые гнезда высшей аристократии, уцелевшие в пожаре Катастрофы. Самым древним и могущественным считался главный королевский дворец, куда вампиры в принципе не рисковали заходить, хотя некоторые особняки вполне могли сравниться с ним по возрасту. Но не по силе.

Хранитель Таров медленно засыпал, повинуясь воле хозяйки. Полученной им энергии хватит на сотни лет пребывания во сне, в ожидании, пока кто-нибудь из прямых потомков создателя не придет и не разбудит его. Все-таки поразительно — магия стихий и обращение к богам, считавшиеся вершиной развития науки, сейчас бесполезны, а грубые, примитивные и лишенные четких канонов первобытные формы работы с основами продолжают действовать. Не очень успешно по сравнению с древними временами, но эффект дают. Поэтому так много расплодилось некромантов, жрецы разных божеств более-менее успешно подпитываются от верующих, а представители аристократических семей черпают силу от родового эгрегора.

Причем Латам весьма действенно проклинал и после смерти. Личные способности тела, став вампиром, он потерял, а вот поддержки соборного духа предков не лишился. Интересно.

Селеста улыбнулась краешками губ, заметив, как девушка погладила каменные плиты перед тем, как встать на ноги. Словно пса приласкала. В каком-то смысле так оно и есть — для нее хранитель не опасная потусторонняя тварь, созданная позабытым жестоким колдовством, а могучий и верный любимец. Их связь нерушима.

При разработке операции Латам железной стеной встал перед повелительницей, отговаривая ее от личного участия. Надо признать, его аргументы имели под собой основание — вытряхнуть из Лаара ответы на нужные вопросы сумели бы и другие телепаты, коих в свите Селесты состояло достаточно. На худой конец, бывшего начальника можно похитить и в спокойной рабочей обстановке узнать у него все полезное. К глубочайшему сожалению телохранителя, госпожа нашла что возразить. И теперь бедолага разрывался между этикетом, запрещавшим стоять спиной к вышестоящей особе или хватать ее за одежду, не пуская вперед, и острым желанием утащить охраняемый объект подальше. Потому что атакующий хранитель — самое страшное, что только можно представить. Даже спущенные с поводка во время схватки с Карлоном силы не настолько опасны, во всяком случае для нежити.