Шум стоит в голове страшный. Словно надо мной истребитель пролетел. Я слышал их грохот на международном авиационно-космическом салоне в Жуковском, куда меня родители водили в детстве.

– Сам виноват. Зачем он меня облил? Да еще вода, зараза, ледянючая, – слышу голос Максим. Хриплый, как всегда у людей бывает с большого бодуна.

– Потому что мы звали, а ты не просыпалась! – с укором говорит Костя. Потом его голос приближается.

– Саша, Саша, ты меня слышишь?

– Слышу, – отвечаю. Сажусь и потираю сильно саднящую левую половину лица. Туда и пришелся короткий хук справа, которым Максим меня наградила. Вот тебе, Сашенька, и благодарность за спасение от алкоголизма. По морде дали ни за что, ни про что.

Смотрю на Максим с укоризной. Она протягивает руку, помогает подняться на ноги.

– Сорян, братан, – нехотя говорит, а если бы не Костя, то ничего бы не сказала. Или нечто вроде «Ты чего тут валяешься? Разлегся, понимаешь». А уж форму извинения выбрала, как всегда, какую-то дурацкую. Так гопники разговаривают. Хотя мажорка кто, если невинного человека ударила? Всё отцу расскажу. Пусть узнает, какова его содержанка на самом деле. Эх, боюсь, не поверит. Вот если видео сделать, или просто фотографию. Посмотрел бы мой папенька, да и задумался глубоко: надо ли ему дальше свою жизнь с такой дрянью связывать?

– Проехали, – отвечаю Максим. Синяк на физиономии будет. Что родителям скажу?

– Ты зачем уехал, что у тебя случилось? – задает Костя вопрос, который нас обоих очень интересует.

– Костенька, ты не мог бы… уехать?

– Чего?! – он хлопает ресницами, глаза стали большущие, в них удивление так и сверкает.

– Я прошу тебя прямо сейчас вернуться домой, – хрипит Максим. Откашливается. Видимо, вчера и курила еще, как паровоз. – Так нужно, понимаешь?

– А как же Саша?

– Останется здесь. Нам с ним надо серьезно поговорить.

– Может, я в машине подожду? – робко интересуется Костя.

– Нет, – жестко отвечает Максим. – У нас долгий будет разговор.

Я слушаю их диалог и понимаю: опять моя судьба в чужих руках. Может, не желаю я с ней разговаривать здесь и сейчас, в этом убогом жилище холостяка? И вообще, надо в Москву ехать, нас отец будет ждать. Он же назначил нам встречу, а в его плотном графике отыскать время очень непросто.

– Хорошо, – покорно отвечает Костя. Как он вообще живет с этой стервой? Он столько ехал сюда, весь в тревогах, а мажорка его прогнала. Будь я на его месте, сказал бы ей при прощании пару ласковых. Вместо этого парень говорит. – Надеюсь, ты всё мне расскажешь.

– Да, – кратко бросает Максим.

Костя уходит, сначала слышен стук его ботинок по доскам, затем по выложенной бетонными квадратами дорожке. Скрипнула калитка. Плюмкнула сигнализация, завелся двигатель. Хлопнула дверь. Все эти звуки мы слушаем с мажоркой в тишине, ничего не говоря. Видимо, присутствие Кости в самом деле очень мешало ей приступить к разговору. И едва шум автомобиля стих вдали, она кивнула на стул.

– Присаживайся.

Я размещаюсь за столом, на который даже руки положить некуда. Максим поступает категорично: берет скатерть с четырех углов, складывает их наверху. Получается большой узел, наполненный бутылками, объедками и грязной посудой. Пластиковой, потому ничего не гремит и не разбивается. Она связывает горловину, уносит в прихожую, кладет рядом с крыльцом. Потом всё так же, молча, достает новую одноразовую скатерть, из шкафа рядом – посуду, бутылку водки, хлеб, газировку, из холодильника колбасу и сыр. Режет крупными ломтями, не заботясь об эстетике. Наливает в стаканчики водки до половины. Садится напротив. Говорит:

– Давай накатим, братан.

Глава 49

Братан? Она назвала меня этим словом? Кажется, у мажорки окончательно поехала крыша от пьянки.

– Да не собираюсь я с тобой пить в этом… бомжатнике, – брезгливо сказал я. – Мы тут ее ищем со вчерашнего дня, а она премило так устроилась. Бухает, видите ли. Посмотри на себя! Ты женщина! Забыла?!

– Замолчи и послушай.

– Ну уж нет! – выкрикнул я, поскольку вся эта история с исчезновением меня крепко достала. Она мне кто? Сват, брат, с зацепа хват? Да плевать я на неё хотел с высокой колокольни! Та Максим, которая пробудила в моем сердце странное чувство, она была… яркая, смелая, решительная, веселая. Красивая, наконец! А эта? Полупьяная, воняющая перегаром, опустившаяся… шалава! И ладно, было бы из-за чего, а так ведь… Но тут до меня все-таки дошло: стану себя накручивать, ничего не узнаю. Загоняться смысла не было. Потому усилием воли подавил в себе глупые мысли и сказал примирительно:

– Хрен с тобой, золотая рыбка. Давай.

Мы подняли стаканчики и, не чокаясь, выпили.

– А теперь расскажи мне, подруга любезная, с чего ты так загуляла? – спросил я.

– Саша, ты только выслушай меня внимательно и не перебивай, хорошо? – сказала Максим. Глаза её были печальными. Я, поражаясь этому обстоятельству, кивнул.

– Дело в том, что ты – мой сводный брат.

Мажорка замолчала, а у меня глаза на лоб лезут от удивления. Нет, реально достала она своими шутками. Я встаю и собираюсь немедленно отсюда уйти.

– Сядь, – властно приказывает она. Я скриплю зубами, но сдерживаюсь. В самом деле, надо бы послушать до конца весь этот бред.

– Это правда, я тебя не обманываю. Когда-то, много лет тому назад, Кирилл Андреевич был молод и горяч. Познакомился с девушкой, та родила от него девочку. Но жениться он не собирался. Хотел наследника, а тут, видите ли… Короче. Бросил их и ушел в свободное плавание. Несколько лет спустя благополучно сочетался браком с другой дамой, которая занималась наукой. Естественно, о своих прошлых приключениях ей ничего не сказал. У них в браке родился мальчик. Но через двадцать лет Кирилл Андреевич неожиданно воспылал любовью к старшему ребёнку. И признался во всем своей жене. Та его выставила за порог. Тогда он психанул, ушел из семьи и стал жить сам по себе. Так вот. Тот, старший ребёнок – это я, младший – это ты.

– Твою ж мать… – всё, на что у меня хватает сил. Я даже не знаю, что говорить. Руки трясутся, сердце колотится. Сестра… Мажорка, о которой я так пошло мечтал всё это время, моя сестра! Да