Ночь медленно наползала на окно, оставляя мне компанию в виде тусклых газовых фонарей на улице. В их свете палата выглядела более удручающе. От мебели оставались только чёрные контуры, залитые серо-голубым цветом.

Серо-голубые. Кажется, у меня такие глаза. А у него? У него всегда разные. Дело даже не в цвете. Каждый раз видела во взгляде отблески чего-то нового. Страсть, одержимость, забота, нежность, ревность, любовь. Только всё это вместе делало его живым и настоящим. Почему лишь теперь понимаю это.

Дэнли полюбил бы того ребёнка. Я не выстраивала такой вероятности, просто знала. Нужно было прислушаться к его мольбе за дверью. Нужно было позволить увезти нас в Иттанию. Даррет Хиз домосед. Он ни за что не покинул бы Тимернику. Жаркий климат южных островов не подходит дознавателю из бульварных детективчиков. Его место на улицах Лос-Винтаго или Ной-Арка, где он, сжимая свой табельный револьвер, будет ловить жутких монстров в человеческих обличьях.

— Что мне делать в Иттании? Всё равно, что пугало на стадионе. Может, когда обзаведёмся внуками и ревматизмом, переедем туда греть кости. Купим виллу и будем брать мелюзгу на лето, — посмеивался Даррет и погружался в чтение утренней газеты.

Он всегда хмурился, разглядывая колонку происшествий, и я буквально слышала, как щёлкают в его мозгу всевозможные версии и подозреваемые. Неудивительно, что он самый талантливый в участке. Ведь мои вероятности послушно помогают Даррету Хизу оставаться номером один. Надо было поубавить темп. Определённо это начинало выглядеть подозрительно. Хотя, нас пасли уже давно…

Сжала пальцами левой руки простынь. Ослабили дозу, ошиблись? Осторожно ползла ладонью к животу, ощущая сильную дрожь от напряжения и страха. Едва коснулась пальцам обмякшей кожи, горло сдавило от бессильных рыданий. Ребёнок Дэнли… Это было наше дитя. Забрали. Даже не слышала крика. Не видела крохотное тельце. Что с ним?

Будущее сопротивлялось.

Препараты всё ещё туманили разум.

Пусто.

Как можно скорее убрала ладонь с живота, чтобы вернуть себе жалкую иллюзию, что всё хорошо. Показалось. Просто измоталась беременностью, и мне снится страшный сон. Такое бывает.

Пальцы сомкнулись на катетере, но сил сдвинуть иглу не хватило. А,может, просто боялась, что боль и ужасы реальности нахлынут с новой силой. Так и отключилась, поглаживая кожу вокруг прокола.

Разбудило мерзкое жужжание, раздающееся прямо в мозгу. На лицо падало что-то мягкое и щекотало ноздри. Потребовалось несколько долгих, наполненных неприятным звуком и зудом мгновений осознать, что мне обривают голову. Интересная у них послеродовая реабилитация…

Санитарка смахнула остатки волос, собрала особо длинные пряди и воровато завернула в припасённую газету. Скользнула взглядом по дате. Чёрт, да я здесь уже неделю, при условии, что выпуск сегодняшний. От Даррета всё ещё нет никаких вестей. Воображение настойчиво рисовало чёрный пластиковый мешок, идущий ко дну озера Иллиган.

Тряхнула лысой головой, отгоняя внезапное наваждение. Это не может быть правдой! Он не умрёт. Только не он!

— Мозговая активность! Увеличить дозу, — перепугано взвизгнула санитарка.

На её зов тут же прибежали не менее взволнованные врачи. Они оглядели трясущийся в приступе эпилепсии полиграф, бешено вычерчивающий кривые на диаграммной бумаге. Белые халаты отдавали друг другу распоряжения, кто-то выбежал из палаты. Одни изучали показания машины, иные оглядывали меня и просвечивал зрачки крохотным фонариком.

И чего они так боятся? Что может сделать полуживой кусок мяса, потерявший всякую надежду? Ведь то тело в чёрном мешке, скорее всего, не было фантазией. Заглянула в будущее, а чёртов полиграф выдал меня.

Новый катетер появился рядом со старым, а на капельницу навесили ещё один пухлый пакет.

Бом, бом, бом… Вновь отдавало по убывающей в висках, а полиграф, наконец, перестал царапать бумагу.

Долгожданное сновидение. Безумно реалистичное, если забыть о том факте, что не могу встать с кровати.

Возвышалась прямо над нехитрым устройством. Четыре пера фиксировали состояния сна, но начали нервно подёргиваться, ощутив моё незримое присутствие. Мысленно вывела из строя предательскую машину. Сосредоточилась и представила, как невидимые глазу механизмы сбоят и больше не дают корректного отображения моим способностям. Потянула за ленту с диаграммами и поняла, чего так опасаются врачи. Хотелось смеяться в голос. Глупые, глупые люди с идиотской мечтой!

Вернулась в погруженное в наркотический сон тело. Меня безжалостно вырубали, проводили исследования и, к счастью, допустили осечку. Сознание отделилось от оболочки и научилось существовать в новой реальности. Как-то слышала о подобном. Лишь сильные ментальные псионики могут управлять астральной сущностью. Иногда мощные потрясения способствуют выходу из тела. В любом случае мне это на руку.

Бросила нити вероятностей к нашему с Дарретом дому.

Любимый жив. Оброс и осунулся. Прямо сейчас сидел у телефонного аппарата, сцепив руки. Между ладоней зажат ключ от паромобиля, а револьвер покоился в кобуре скрытого ношения. Даррет будет ждать пока обессиленный не уснёт прямо в прихожей. С утра запихнёт в себя порцию просроченной еды и вновь займёт вахту у телефона.

А дальше всё развивалось слишком стремительно. Звонок. Даррет перехватил ключи и бросился вниз по лестнице, громко хлопнув дверью новенького ещё толком не обжитого домика.

Паромобиль помчался прочь из Лос-Винтаго, и я ничего не могла поделать, лишь смотрела, как любимый едет навстречу смерти. Плакала, бежала следом, задыхаясь в дорожной пыли. Кричала на ухо. Била кулаками по деревянной приборной панели. Тщетно! Ничего не получилось. Он не слышал. Нервно покусывая большой палец, смотрел только вперёд.

Стойка регистрации. Слишком приветливые работники лечебницы.

Убегай, Даррет!

Он даже не удивился тому что приехал в «Хейвенс Мёрси». Давно забыл это место. Вернее, я помогла ему забыть.

Скоро всё будет кончено…

Очнулась, щурясь от яркого света за секунду до того, как Даррет открыл дверь в палату.

Нет, нет, нет… Зачем ты пришёл?!

— Джинни!

Он бросился к больничной койке и рухнул на колени. Сухие колючие губы целовали измученную капельницами руку, а водянистые глаза с болезненной сетью капилляров блуждали по моему лицу, тщетно пытаясь отыскать прежнюю счастливую супругу.

— Заберу тебя. Не доверяю я этим людям, — любимый потянулся к катетеру, но остановила его.

— Не позволят. Всё кончено, милый. Просто побудь со мной. Хватит бегать. Устала, — коснулась небритой щеки, пытаясь запомнить как можно больше. Каждую морщинку, каждый изгиб лица.

— Что значит кончено? Я государственный служащий, что они сделают? Позвоню в участок. Мои коллеги быстро прикроют это местечко.