Ты и сам всё знаешь - Дарья Сорокина

В аромате есть убедительность, которая сильнее слов, очевидности, чувства и воли. Убедительность аромата неопровержима, необорима, она входит в нас подобно тому, как входит в наши лёгкие воздух, которым мы дышим, она наполняет, заполняет нас до отказа. Против неё нет средства.

Патрик Зюскинд. "Парфюмер. История одного убийцы"

Крохотная комнатка с примыкающей к ней кухней. Лишь тонкая перегородка разделяет мою квартирку на два половинки. Хлипкая дверь в ванную давно разбухла и едва закрывается. Не самое завидное жилище, но я всё равно не хочу уезжать, потому что оставляю здесь гораздо больше старой пыли и ненужных в новом мире вещей. Здесь останется он… Мой Дэнли Арой. Его я тоже не беру с собой, да он и сам не поедет.

Тяжёлый наигранный вздох вонзается в сердце ржавым ножом. Даже сейчас не может быть искренним и продолжает играть. Водит подушечками пальцев по моей спине, наслаждаясь эффектом, который производят простые касания.

Новый вздох, немного печальнее предыдущего. Или мне лишь кажется?

— Что-то не так? — спросила, не оборачиваясь, просто для галочки. Что бы он ни ответил, всё будет фальшью или очередной ложью, как и сам любовник, точно сотканный из весьма убедительных иллюзий.

Дэнли наклоняется к моему уху. Щекочет нежную кожу длинными прядями. Когда он стригся в последний раз? Его шёпот обжигает, дарит надежду, что всё не закончится сегодня.

— Любимая Эйри уезжает навсегда и оставляет меня совсем одного, — коснулся губами дрожащих вен. Смешливо выдохнул, заставляя прикрыть глаза от удовольствия. Даже спустя столько лет я всё ещё чувствую это. После всего, через что мы прошли.

— Перестань. Сегодня последняя ночь, оставь заискивания для своих подружек, на меня это не действует, — перевернулась на спину и оказалась лицом к лицу с моим мужчиной.

Хотя моим — это условно: он никогда не принадлежал никому. Обманка, которой упивалась, сгорая от ревности в крохотной квартирке. Одиночество прекращалось, только когда Дэнли отправлял ко мне мальчишку посыльного. Надеюсь, маленький оборванец не рассказывал никому, как всякий раз жадно выхватывала записку с приглашением или очередным волнующим заданием.

— Не действует? — тонкие губы сложились в усмешку, а в серых глазах блеснул азарт. Мужчина наклонил голову набок, и пепельные волосы закрыли половину лица. — Почему же? На всех действует, а на тебя нет! Особенная? — он раздвинул коленом мои ноги и принялся нежно гладить внутреннюю сторону бедра.

— Ты и так всё знаешь, — я откинулась назад, и почувствовала, как в горле застрял ком. Прикидывается, как всегда. Мерзавец! Даже сегодня не может оставаться честным, или это и есть честность? Не любит и не любил никогда.

— Что я знаю? — невинно спросил Дэнли, а его ладонь поднялась выше.

Идиотская привычка — отвлекать ласками от серьёзного разговора. Вместо ответа, вымучено простонала и упёрлась ему в плечо обеими руками.

— Не сейчас!

— А когда? Ты сказала, это последняя ночь. Так почему не забрать у неё всё.

Ласковое бормотание обезоруживало, а его пальцы порхали, как крылья мотылька, опасно близко от точки невозврата, когда я уже не скажу ему нет. Когда забуду все обиды и просто буду любить его. Безнадёжно, безответно, безумно.

— Таких ночей было слишком много. Я не хочу сегодня.

Дэнли удивлённо посмотрел мне в глаза:

— Дуешься?

Какой смысл врать? Он не едет со мной. Готов отпустить так просто. Попыталась отвернуться от прожигающего взгляда, но холодные пальцы поймали мой подбородок и больно сдавили щёки.

— Эйри, честность. Скажи мне, что ты хочешь, я здесь сейчас только ради тебя, потому что ты пожелала.

— Хочу быть с тобой всегда. По-настоящему.

— Это невозможно, и ты знаешь почему, — теперь в его голосе появилось искреннее сожаление, и я почти готова была поверить ему.

— Ничего я не знаю! — проорала в его бледное бесцветное лицо, и испугалось, что он рассыплется серебристой пылью и исчезнет, не дожидаясь утра.

— Знаешь. И именно поэтому ты должна уехать и попробовать начать всё сначала. Без меня.

— А если я скажу, что люблю тебя? — сказав это, почувствовала внезапную свободу, словно с моей груди, наконец, убрали что-то тяжёлое и гнетущее.

— Нет, Эйри, ты любишь не меня. Я знаю твой маленький секрет, — гадко проговорил Арой

— Кажется, я передумала.

Схватила его за волосы на затылке, заставив зашипеть от боли, и впилась в губы шантажиста отчаянным и безвкусным поцелуем.

К чёрту эти разговоры, мне не нужна правда сегодня, мне нужен он.

По трапу шла медленно, словно на казнь. Всё ещё не верила, что Дэнли решил не провожать меня. Через каждый шаг оборачивалась в надежде, что его исчезновение с утра было частью безумного плана, и он помчится вслед, скажет что-то приторно-сладкое и закружит в объятьях.

Меня даже передёрнуло от таких мыслей, насколько они казались далеки от реальности. Когда проснулась, Дэнли уже не было в моей комнате. Ушёл, тихо притворив дверь. Именно из-за него поменяла замки, чтобы мужчина бесшумно закрывал меня. Ключ брать не хотел, а спать в открытой комнате я не собиралась. Чёртов ключ! Даже такой малости не желал принять от меня!

С утра ни записки, ни прощального подарка. Знала, что так будет. Всегда всё знаю наперёд, это утомительно. Никогда не любила прогнозировать события своей жизни, но дар не всегда подчинялся. О таком исходе предупредили собственные способности. Очевидно, подсознание хотело защитить от бестолковой надежды. Можно подумать, я чего-то ждала?

Последняя секция трапа осталась позади. Я постояла немного, глядя на свой родной город-сказку. Здесь почти нет высоток. Небольшие здания всего в пять этажей, даже ратуша не выше простых жилых домов. Единственное, что нарушало прекрасный горизонт, башня с лифтом, на котором я прикатила к дирижаблю. Она делила море на две равные части и торчала прямо из воды. Чтобы сэкономить ресурсы её объединили с маяком.

Мне предстояла долгая поездка за океан в Тимернику. Я без проблем получила рабочую визу на полгода. В гражданстве мне тоже не откажут. Мои родные Иттанские Острова лояльны империи. Зарекомендую себя и стану полноправной жительницей огромной страны возможностей. Мать давно укатила туда с отчимом и регулярно посылала открытки своей новой счастливой жизни. Бережно хранила каждую, с видами маленького городка под названием Линнеркут. Даже сейчас собрала их собой в дорогу. Обязательно заеду к матери, посмотреть как живёт, чтобы убиться, что я тоже так смогу. Улыбаться.