— Женщина?

— Ну, я не это хотел сказать, — Похоже, Висаитов смутился. Было приятно увидеть такую редкость — смущенного Маника.

— Видишь ли, Маник, мне ведь никто не объяснял, что это невозможно. Может быть, по этой причине у меня… у нас все и вышло? Я взяла и сделала. Ну а женщина… Да, признаюсь, есть такое. И знаешь, что? Я уже приготовилась бояться, по-женски, с закатыванием глаз и обмороками. Вот кофе допью и начну.

— А ты еще та штучка, — Маник расслабился. — Если задумаешь еще кому-то хвост накрутить — обращайся, помогу. А о подписании договора по продаже компании я тебе сообщу дополнительно, договорились?

— Продажа компании меня уже не интересует, но — да, договорились. Спасибо тебе, Маник.

— Пожалуй, это я тебя должен благодарить. В моем рейтинге эта сделка — лидер в номинации «easy money». Не самые крупные, но самые легкие за всю карьеру. Это… как отнять у ребенка конфетку.

Наталья усмехнулась. Когда-то она попробовала отнять конфету у своей крошечной племянницы, пытаясь предотвратить диатез, и сейчас ее позабавило такое сравнение. Анька вцепилась в конфету клещом, орала, плакала зло и без слез, топала ногами, а получив-таки желаемое, полночи ворочалась и всхлипывала, вновь и вновь переживая трагедию. Много лет после этого события Аня, жуя сладости, пугливо и враждебно поглядывала на свою тетю. Наталья вывела для себя, что насильственное изъятие конфет — не самая блестящая педагогическая мысль. Дети злопамятны.

— Главное, что у нас получилось, Маник. Кстати, скажи, если не секрет, вот это село в горах…

— Кытыр-Юрт, — подсказал Висаитов, уловивший заминку. — Да ты не смущайся, это сложно — запоминать и понимать названия на чужом языке.

— Кытыр-Юрт. Там что — действительно зарегистрирована эта компания? Или это какая-то манипуляция с документами?

— Действительно зарегистрирована. И там есть исполнительный директор, главный бухгалтер, кассовое обслуживание и все, что положено. Село зажиточное, там даже имеется выделенный сегмент гибридной связи для устойчивого взаимодействия.

— Как ты сказал? Гибридной?

— Ну да. Это село находится в горах, и поэтому связи там нету. Вообще никакой. Раньше были коротковолновые радиостанции у горных спасателей и еще радиорелейные у нефтяников. Потом война. Первая, вторая, и Аллах ведает, какая еще. Все, кто мог ходить, — ушли, как жить в каменистой пустыне? Ведь ничего не осталось, а были совхозы, школы, больницы, ну и связь конечно была. А сейчас… Есть, правда, одна вышка сотового оператора, но она в двадцати километрах от села, то есть вне пределов радиовидимости. Однако сотовые телефоны имеются почти у всех жителей.

— И как же они выходят из положения? — Наталья, вначале проявившая вежливый интерес, сейчас была заинтригована.

— Очень просто, — в глазах Висаитова плясали веселые искорки. — К назначенному часу все пишут СМС-сообщения и нажимают кнопку «отправить». По селу на ишаке проезжает доверенный человек, дед Зураб. У дедушки Зураба важная и ответственная работа, которую не доверишь безбородому юноше или, да простит меня всевышний, женщине! Зураба выбирали на сходе, вот какой почет ему! Итак, все телефоны складывают ему в мешок. Дед Зураб едет в горы, через ущелье и перевал, где появляется зона устойчивой связи. Дедушка садится на камень у родника и кушает овечий сыр, лепешку. Если есть вино — делает пару глотков из бурдюка. В непогоду кутается в верту, это такая войлочная бурка, подарок среднего сына. Смотрит на небо, вспоминает молодость, первую жену… Он любит одиночество, потому что свыкся с ним, у него же все родные погибли. Знаешь ли, одинокий человек в горах подобен слезе на реснице Аллаха…

— Слушай, Висаитов! Я уже поняла: в горах красиво, старик философ, ему хорошо. Не тяни ты кота за хвост! Что дальше то?

— Ах да, извини. Мешок с телефонами. Он оживает и начинает позвякивать, играть мелодии, тренькать и жужжать. Мешок отправляет, а потом принимает сообщения, ведь родственники в соседних селах, городах и даже разных странах в курсе этого сложного алгоритма. Проходит час, другой, мешок затихает, и дед Зураб отправляется в обратный путь. Сельчане его встречают, одаривая, чем бог послал — луковицей, инжиром, кусочком вяленого мяса, а потом разбирают свои телефоны. Так и работает гибридная связь.

Наталья расхохоталась. Может, так оно все и было, а может, и нет, но сюжет забавный.

— Наверное, с главным бухгалтером та же история? Бабушка с четырьмя классами и костяными счётами?

— Не совсем. Главбух в компании — выпускник военной финансово-экономической академии, причем татарин. Очень жесткий профессионал, в прошлом аудитор. А почему ты спрашиваешь?

— Да вот, представила, что было бы, если б наши оппоненты не пошли на сделку. Ты бы действительно пожертвовал деньгами и провалил этот проект? Для этого было все готово?

— В любой момент. И альтернативы я не видел. Думаю, и ты тоже? — Маник сделал брови «домиком». — Ведь мы с тобой не оговаривали возможность отступления. Внезапность, уверенность, сила — вот на что мы ставили. И вообще… Я, знаешь ли, не согласен с высказыванием Сунь Цзы об ожидании проплывающего мимо тебя по реке трупа врага. Жизнь слишком коротка для такой роскоши, как ожидание. Разве не так?

Наталья кивнула, соглашаясь. Она понимала это куда лучше, чем кто-то другой.

С того момента, как у Натальи появилась сумма, которую было бы не стыдно назвать «сбережениями», минуло четыре месяца. Еще летом вышла очередная серия блокбастера под названием «Кризис». Нефть, кровь и плоть экономики, безнадежно дешевела: США распечатали свою законсервированную сорок лет назад нефтяную кубышку да вдобавок постоянно удешевляли технологии добычи сланцевых углеводородов. Не дремала и Саудовская Аравия. Желая окончательно задушить мировые технологии добычи трудноизвлекаемых углеводородов, саудиты, «державшие шишку» в ОПЕК, настырно повышали квоты добычи, тем самым выбивая табуретку из-под ног будущих конкурентов.

Отношения Украины и России неумолимо скатывались к тлеющей войне, а взаимная риторика этих стран все больше напоминала мрачную непримиримость Израиля в отношении Ливана. Рухнул фондовый рынок Китая — ненароком выяснилось, что ценными бумагами там торговали сорок миллионов человек, благо лицензированием такой деятельности власти Китая не заморачивались. Все, кому не лень барыжили фьючерсами, акциями и облигациями. Китайцы походя, между рисовой лапшой и чашкой зеленого чая нажимали кнопки на своих смартфонах и воспринимали операции с ценными бумагами как увлекательную игру. Доигрались и потянули за собой всю мировую экономику: биржи Старого, Нового света и Юго-восточной Азии в один прекрасный летний день отреагировали обвальным снижением котировок. Евросоюз раздирали противоречия, а миллионы мигрантов легко, как тараканы через плинтус, переходили государственные границы суверенных держав. Потом взорвался самолет над Синаем, турки зачем-то сбили российский Су-24 в Сирии, шарахнули теракты в Анкаре, Брюсселе, Ницце, Париже, и стало понятно, что в «мире нет стабильности».