– Новая шляпка была бы очень кстати.

– Отлично, я велю заложить фаэтон. – С легкой усмешкой он поднялся из-за стола и взял с блюда персик. – Да, между прочим, – продолжил он, – думаю, вам следует знать: его светлость завтракает сегодня дома. – Он выскользнул за дверь.

– Проклятие! – Мэдди торопливо запихала остатки бисквита в рот и запила его глотком чая. Она привыкла избегать герцога, как и остальные Бэнкрофты, отчасти благодаря везению, а также доброй доле того, что Рейф назвал «поразительным чутьем на грозящие неприятности».

Быстро и неразборчиво поблагодарив полудюжину слуг, дожидавшихся хозяина дома, Мэдди пробежала через кухню и вверх по ступеням в свою спальню. Теперь уже надменные слуги Бэнкрофт-Хауса привыкли к ее нетрадиционному поведению, и побег вызвал лишь кивок со стороны главного повара.

Схватив свои перчатки и шляпку с туалетного столика, она заспешила вниз тем же маршрутом, чтобы выйти к конюшне через дверь кухни.

Куин сидел в фаэтоне на сиденье кучера, дожидаясь ее.

– Кончили завтракать? – поинтересовался он, предложив ей руку. Она легко и ловко вскарабкалась и уселась рядом с ним.

– Вы могли бы предупредить меня заранее, – сказала она, завязывая ленты шляпки под подбородком.

– Послушайте, Мэдди, позвольте мне это сделать.

Она отвела его руку в сторону и повернулась к нему спиной.

– Спасибо, я справлюсь сама.

– Вам не нравится, когда я касаюсь вас? – пробормотал Куин.

Мэдди сглотнула.

– Да, поэтому не делайте этого.

Куин взглянул на нее, затем подхватил вожжи. Фаэтон ровно и плавно покатил по короткой подъездной дорожке. Затем они повернули на улицу, и он наклонился к ней ближе.

– Вы твердите мне, что уже погублены. Тогда какой вред…

Она неоднократно задавала себе тот же вопрос.

– Я не актриса и не оперная певица, Уэрфилд. Предлагаю вам найти одну из них для удовлетворения ваших низменных потребностей.

На мгновение его лицо потемнело.

– Вы очень успешно возвращаетесь в вежливое общество, моя дорогая.

– В ваших устах это звучит как оскорбление. Именно вы хотели моего возвращения, мой дорогой.

– Возможно, но я не упоминал о своих «низменных потребностях», как вы их назвали. Я говорил о желании, Мэдди.

Она посмотрела на него, и ее лицо окрасил румянец. Все было гораздо проще, когда они ссорились.

– Прекратите и это.

Неожиданно он засмеялся.

– Я не могу перестать говорить об этом.

Она не смогла сдержать улыбки.

– Иногда – только иногда – я радуюсь, что спасла вас от мистера Уитмора и мисс Маргарет.

– Вы спасли меня от той проклятой свиньи?

– Именно так. Если бы не я, вы…

– Мэдди! – послышался женский голос.

Вздрогнув, она быстро повернула голову. Около магазина тканей стояли лорд и леди Халверстон, в изумлении глядя на проезжавший мимо фаэтон.

Куин взглянул на ее лицо и натянул вожжи.

– Кто это? – коротко спросил он.

– Мои… мои родители, – задохнувшись, произнесла Мэдди.

– Черт… – прошипел Куин и схватил ее за руку, чтобы она не выпрыгнула из экипажа и не убежала.

Но ему не следовало беспокоиться. Мэдди не могла даже пошевелиться, она не могла произнести ни слова. Все, что она могла сделать, – это смотреть на родителей, которые не отрываясь смотрели на нее.

– О Боже, – продолжила ее мать. Подхватив юбку, она бросилась к экипажу. – Это ты. Это ты! Мэдди!

Кучер наемной кареты позади них засвистел, выражая свое раздражение, и Куин направил фаэтон к тротуару, хотя сама Мэдди охотнее выхватила бы из его рук вожжи и сбежала бы. Когда он нежно положил ладонь на ее сжатую руку, она чуть не подпрыгнула.

– Поздоровайся, – прошептал он.

Она только покачала головой:

– Не могу, поезжайте.

– Куда?

– Куда угодно.

– Я здесь, Мэдди, – успокоил он ее, поглаживая пальцами ее руку. – Я обещал, помните? С вами ничего не случится.

Его обычное самоуверенное высокомерие привело ее в чувство.

– Где вы были пять лет назад? – пробормотала она и встала.

Куин торопливо завязал вожжи и спрыгнул на землю. Прежде чем ее родители подошли к ним, он обогнул фаэтон и протянул ей руку. Заметив молчаливую поддержку в его глазах, она крепко сжала его пальцы и сошла, чтобы встретиться лицом к лицу с родителями.

– Мама, папа, – сказала она, и голос ее был на удивление тверд. – Вы оба прекрасно выглядите.

Они остановились в нескольких футах от нее, словно опасаясь, что она снова сбежит, если они подойдут ближе. Ее мать теребила носовой платок.

– Мы хорошо выглядим? Где ты пропадала? Ты представляешь, как мы встревожились, когда ты исчезла? У тебя просто нет…

Лорд Халверстон положил руку на плечо жены.

– Пожалуйста, Джулия. Еще будет время для объяснений. Это твой муж, Мэдди?

Ошеломленная девушка взглянула на Куина. С легкой усмешкой он освободился от ее хватки и, сделав шаг вперед, протянул руку.

– Куин Бэнкрофт, – дружески произнес он, искоса поглядывая на Мэдди. – Друг.

Лорд Халверстон энергично пожал его руку.

– Вы слишком скромны, милорд. Джулия, это маркиз Уэрфилд.

Леди Халверстон сделала реверанс, и выражение на ее почти таком же побледневшем, как у Мэдди, лице было изумленным и ошеломленным.

– Милорд.

Куин задал несколько безобидных вопросов о том, когда семья приехала в Лондон, и Мэдди смотрела на него, мысленно благодаря за отсрочку. Она стояла рядом с ним, пока он играл роль любезного, приятного маркиза, и старалась не дрожать. Что бы Мэдди ни заявляла о готовности постоять за себя, она очень обрадовалась его помощи.

Она молча изучала родителей. Роберт Уиллитс совсем не изменился, разве только на его висках появилось больше седины. Когда он прилагал усилия, чтобы выглядеть приятным, как сейчас ради Куина, виконт мог показаться очаровательным. Однако Мэдди не могла забыть непрерывный вал жестких, осуждающих слов о ее упрямстве и отсутствии манер, и еще более грубые слова, которые он прокричал, о том, что она навеки опозорила себя и свою семью. Ее мать всегда вторила мужу, какими бы мелочными и несправедливыми ни казались его придирки. Сегодня, однако, глаза леди Халверстон были устремлены только на дочь.

– Когда ты приехала в Лондон? – спросила Мэдди ее мать.

– Несколько недель назад. – Она пожала плечами.