Охранники стояли только снаружи: с балкона, нависающего над площадью на высоте около двухсот футов, в зал точно никто не пробрался бы.

Сэм хорошо понимал, о чем говорит Элиза Ларок. Продажа без покрытия означала, что спекулянт торгует акциями, которых не имеет в наличии, но надеется «перекупить» их потом дешевле. На потенциальной разнице в цене и зарабатывалась прибыль.

Предприятие рискованное.

Для продажи без покрытия игрок заимствует акции у настоящего владельца и сбывает их по текущей цене. Когда цена падает, он быстро покупает их обратно, возвращает хозяину, а прибыль кладет в карман. Если цена вопреки ожиданиям поднялась, акции приходится выкупать себе в убыток. Но если игрок точно знает, что цена упадет, и знает, когда именно, то риск сводится к нулю.

И выручка будет огромной.

О подобных манипуляциях они с Меган предупреждали людей на своих сайтах.

В Секретной службе ходили слухи, что аналогичную операцию провернул бен Ладен, но расследованиями такого уровня занимались более высокие кабинеты. Возможно, начальство принялось на него давить как раз из-за публикаций на эту тему. Речь Элизы Ларок лишь подтвердила давние подозрения Сэма, открыто изложенные на сайте.

До сих пор он не осознавал, насколько близок к истине.

Грэм Эшби слушал Ларок с большим интересом. Вот, оказывается, куда она клонит! Хоть он и вел для нее дела с Питером Лайоном, о конечной цели предприятия Элиза не рассказывала.

— Заваривая кашу, бен Ладен не предусмотрел две вещи, — продолжала она. — Что после атак Американская фондовая биржа закроется на четыре дня. Это первое. И второе — что есть автоматические программы, которые по анализу объема торговых процедур оценивают потенциальную угрозу «коротких» продаж. За четыре дня управляющие биржи успели оценить ситуацию. По крайней мере, в Америке. В других странах биржи работали в обычном режиме. Сделки прошли так быстро, что махинации никто не заметил.

Эшби мысленно прокрутил в голове последствия событий одиннадцатого сентября две тысячи первого года. Да, Ларок права. Из-за разрушения Всемирного торгового центра вторая крупнейшая в Европе перестраховочная компания «Мюних Ре» потеряла около двух миллиардов долларов. Зная о предстоящем падении цен ее акций, спекулянт мог заработать миллионы.

А что творилось на других рынках ценных бумаг в первые недели после катастрофы?

Индекс Доу-Джонса потерял 14 %, индекс Стандарт энд Пурс 500 — 12 %, сводный индекс Насдак — 16 %. И так по всему миру. Его портфель тоже пострадал, и с тех пор дела шли хуже и хуже.

О деривативах Элиза тоже верно сказала. Просто игра чужими деньгами. Проценты, иностранная валюта, ценные бумаги, банкротства корпораций — на всем этом спекулировали инвесторы, банки и биржевики. Его финансовые аналитики как-то сказали, что в мире каждый день в зоне риска находятся восемьсот миллиардов евро.

И вот Эшби узнал, как на риске зарабатывать деньги.

Прослушать бы эту лекцию раньше!

Краем глаза женщина заметила наведенное на нее оружие и развернулась к Малоуну.

— Ну же, давай! — крикнул он по-французски. — Взрывай!

Она нажала кнопку управляющего устройства.

Бомба не взорвалась.

Еще раз нажала.

Снова тишина.

На лице террористки застыло недоумение.

Торвальдсен неподвижно сидел в кресле, еле сдерживая клокочущее внутри бешенство. Расхаживающая по залу женщина без тени ужаса и негодования рассуждала о заработках террориста на убийстве тысяч невинных людей — более того, благоговела перед его успехом!

Грэму Эшби история, видимо, понравилась. Впрочем, с ним все ясно. Его моральный кодекс — точнее, отсутствие оного — позволяет делать деньги на несчастье ближних. Интересно, он когда-нибудь задумывался о семи убитых в Мехико? Или просто облегченно вздохнул, радуясь, что проблема — его проблема! — решена? Имен погибших он точно не знал. Иначе отреагировал бы на фамилию Торвальдсен, когда Элиза представила их друг другу. Да и зачем ему имена жертв? К чему заботиться о посторонних? «Порядок» наводил Амандо Кабрал. К чему Эшби лишняя информация?

— Почему мы не слышали об этом прежде? — спросил англичанин.

— В Интернете слухи ходят уже давно, — отозвалась Элиза. — В две тысячи седьмом году уважаемое финансовое издание «Эко» опубликовало на эту тему статью. И несколько американских газет делали более чем прозрачные намеки. Близкие знакомые из американского правительства сказали мне, что дело хранится под грифом «Секретно». Разумеется, американцы не хотят подтверждать эти слухи. Официально Комиссия по ценным бумагам и биржам отрицает инсайдерскую торговлю.

Эшби негромко рассмеялся.

— Типичные янки! Засунут голову в песок — и надеются, что все само рассосется.

— Оно и рассосалось, — подал голос другой член клуба.

— Наше дело — усвоить урок, — сказала Элиза.

Малоун опустил оружие. Агенты надели на сопротивляющуюся женщину наручники и выволокли из Парадного двора.

— Как ты догадался, что она блефует? — спросила Нелл.

— Взрыв перед храмом и на взрыв-то не походил. Так, хлопушка. А ведь они запросто могли снести собор. Питер Лайон расставил нам силки и, очевидно, занялся более важным делом. — Малоун махнул «береттой» в сторону валяющегося на земле прибора. — Бесполезная штука.

— А если бы ты ошибся?

— Я не ошибся.

Бывшая начальница только покачала головой.

— Лайон не собирался нас тут убивать, — объяснил Малоун. — Он знал, что Эшби ведет двойную игру. И завел нас сюда потому, что мы нужны ему именно тут.

— Но женщина, судя по недоуменному выражению ее лица, ни о чем не догадывалась. Она ждала взрыва.

— Дураков на свете много. Она просто помогла Лайону выиграть время. Он пока не готов к встрече, хочет нас отвлечь.

Четырехэтажные здания, опоясывающие Парадный двор Дома Инвалидов, закрывали вид на Эйфелеву башню. Интересно, как там Сэм с Меган?.. Малоун вспомнил о найденном в соборе маяке.

— Наверное, когда мы оторвали наводящее устройство, им поступил сигнал — и начался спектакль.

У Стефани заработала рация.

— Вы меня слышите? — раздался из трубки легкоузнаваемый баритон президента Дэниелса.

Лицо Нелл вытянулось от удивления.

— Да, сэр. Слышу.

— А Малоун?

— И Малоун.

— Я решил связаться с вами сам, не через агентов. На информирование по обычной цепочке нет времени. Мы следили за тем, что происходит в Париже. Настоящий дурдом! И вот очередной вираж. В аэропорту Ле-Бурже должен был приземлиться небольшой самолет, но шесть минут назад он отклонился от курса и направляется в вашу сторону.