Сэм заправил кофемашину и уже собрался уйти по другим делам, как прибыл очередной гость — в дорогом, как и у прочих мужчин, графитово-сером костюме, белоснежной рубашке и бледно-желтом галстуке.

Хенрик Торвальдсен.

У дверей «Саль Гюстав Эйфель» датчанина встретила Элиза Ларок. Они обменялись легким рукопожатием.

— Рада вас видеть! — с улыбкой сказала она. — Вы очень элегантны в костюме.

— Я редко ношу костюмы. Но для сегодняшнего события, по-моему, самый уместный наряд.

Элиза признательно склонила голову.

— Ценю вашу любезность. Сегодня и вправду важный день.

Торвальдсен задержал на ней взгляд: пусть думает, что он заинтригован. По залу, светски беседуя, бродили другие гости. Персонал занимался буфетом. По давно усвоенной привычке он пристально оглядел присутствующих, пытаясь определить, друзья тут или враги.

Половина — давние знакомые. Люди из мира бизнеса и финансов. А вот те двое… Хм, неожиданно встретить их в тайном сообществе! Все состоятельны, но не слишком, не его уровня. Потому, видимо, и вступили в клуб, чтобы зарабатывать легко и быстро, не регистрируя доход.

Оценить окружение он не успел — в зал вошел высокий загорелый сероглазый мужчина с седеющей бородкой.

Элиза с улыбкой подтянула нового гостя поближе.

— Познакомьтесь! — Она развернулась к Торвальдсену. — Хенрик, это лорд Грэм Эшби.

Малоун поднялся по мраморной лестнице наверх. По обе стороны от входа в крипту высились две огромные бронзовые статуи: одна с короной и жезлом Правосудия в руках, другая с мечом и державой. Стефани ждала его у огромного алтаря под золоченым навесом на витых колоннах — похожий он видел в соборе Святого Петра, работы Бернини.

— Кажется, Хенрик добился своего, — заметила она. — Вытряс из Ларок приглашение в клуб.

— Пойми, у него определенная задача…

— Понимаю. Но и ты пойми — у меня тоже задача. Мне нужен Питер Лайон!

Малоун обвел взглядом пустынный храм.

— Что-то тут не так. Лайон знает, что мы идем за ним по пятам. И самолет в Хитроу был ему не нужен.

— Кроме того, он знает, что мы пока не можем никому сообщить о своих планах.

Потому-то полиция до сих пор не оцепила собор Дома Инвалидов. Потому-то никого не эвакуировали: ни пациентов из суперсовременного хирургического отделения госпиталя, ни сотню ветеранов, проживающих в комплексе постоянно. Разыскивать взрывчатку начали еще ночью. Обычный тихий осмотр. Тревогу по всем правилам не поднимали, чтобы не спугнуть Лайона и Парижский клуб.

Задание было не из легких: комплекс многоэтажных зданий раскинулся на сотни тысяч квадратных футов — попробуй отыщи, где спрятана взрывчатка!

У Нелл затрещала рация.

— Стефани, — послышался сквозь помехи мужской голос, — мы кое-что нашли.

— Где? — встрепенулась она.

— Под куполом.

— Идем!

Торвальдсен изобразил улыбку и, пожав Грэму Эшби руку, сказал:

— Рад знакомству.

— Взаимно. Я много наслышан о вашей семье. Фарфор у вас превосходный.

В ответ на комплимент датчанин учтиво склонил голову.

Ларок наверняка сейчас за ними наблюдала, оценивая каждый жест, интонацию, поэтому роль следовало исполнить хорошо. И он включил обаяние на полную мощность.

— Элиза говорит, вы тоже хотите вступить в клуб, — произнес англичанин.

— Мне кажется, овчинка стоит выделки.

— Думаю, вам понравится наше сообщество. На собраниях всегда интересно, хотя мы только начинаем работать вместе.

Торвальдсен вновь оглядел зал. С Ларок и Эшби всего семь человек… Вокруг бесприютными призраками бродили официанты — выполнив свою работу, они один за другим исчезали за дальней дверью.

Через стеклянную стену в зал заглядывало солнце, растекаясь мягким сиянием по красному ковру, по мебели, плюшевой отделке.

Ларок предложила членам клуба начать заседание.

Эшби направился к креслу.

Следом к ближайшему столу двинулся Торвальдсен. Внезапно его внимание привлек официант, оттаскивающий к сцене лишние кресла. Не может быть… Наверное, померещилось…

Молодой человек подошел за следующим креслом.

Нет, все точно! Это и вправду Сэм Коллинз.

Но как он здесь очутился?!

По холодной металлической лестнице Малоун со Стефани забрались в пространство между внешней и внутренней частью необычной крыши собора — пары сложенных вместе куполов. Снаружи барабан купола опоясывали два ряда окон, но изнутри посетители видели только один. Верхний купол, подсвеченный светом из незримого ряда окон, можно было разглядеть лишь через отверстие в середине нижнего.

Между перекрещивающимися деревянными балками и современными стальными перекладинами они нашли площадку, примыкающую к внешнему куполу. От нее к центру, среди опор, поднималась еще одна металлическая лестница, а выше — от второй площадки к фонарю — поднималась третья, она же последняя. На второй платформе, под самым фонарем, почти в трехстах футах над землей, стоял агент французских спецслужб и указывал рукой вверх.

— Во-он там!

Элиза оглядела рассаживающихся гостей. Превосходно! Приехали все семь членов клуба плюс Хенрик Торвальдсен. Тесноту она ненавидела, а потому велела поставить на восемь человек два стола. Пусть люди чувствуют себя свободно. Наверное, любовь к пространству возникла у нее из-за привычки жить одной. Иногда она была не прочь приятно провести время в мужском обществе, но постоянно жить вместе? Делиться мыслями, чувствами, выслушивать чужие переживания?.. Нет уж, увольте!

Она внимательно наблюдала за Эшби и Торвальдсеном. Судя по реакции, оба действительно прежде друг друга не встречали.

Элиза взглянула на часы.

Пора!

Едва она собралась начать заседание, как к ней приблизился датчанин и тихо спросил:

— Вы читали утренний «Паризьен»?

— Не успела. Почитаю позже.

Торвальдсен достал из кармана газетную вырезку.

— Взгляните. Страница двенадцать А. Правая верхняя колонка.

Элиза быстро пробежала глазами статью: кража в музее Армии Дома Инвалидов… из закрытой на реставрацию наполеоновской галереи пропал экспонат… книга… «Королевства Меровингов. 450–751 гг. н. э.». Экспонат примечателен лишь тем, что упомянут в завещании императора, в остальном особой ценности не представляет, поэтому его оставили в витрине. Сотрудники музея проводят инвентаризацию остальных артефактов.

Она в упор взглянула на датчанина.