– Что одному, что толпой… – отмахнулся Сершхан. – Думаешь самострельщики ночью спать лягут?

Микулка притащил из кухни ложки да кружки, друзья расселись поудобнее и принялись за еду.

– А что там Ратибор говорил про веревку? – глотая щи вспомнил паренек. – Слушайте, ведь должно получиться!

Стрелок чуть не кубарем скатился по лестнице, на себя нацепил все свое, а руки еле держали здоровенную охапку вещей и оружия.

– Вот заразы… – беззлобно ругнулся он вываливая все это на соседний стол. – Я там корячусь, а они тут щи хлебают. Стыда у вас нет, вот что я вам скажу…

– Да ладно тебе! – улыбнулся Микулка. – Горшок вон какой, всем хватит!

– Да? – сунув нос почти в самое варево принюхался Ратибор. – Что-то я сомневаюсь… Вы тут о веревках баяли?

– И о веревках тоже. Все думаем, как не спалив терема, достать оттуда посадника.

– Кхе… Добрая загадка. Как сделаем это дельце, надо будет князю поведать, пусть заморским гостям загадывает, проверяет кто чего стоит.

– Думаю нас за это по голове не погладят. – серьезно нахмурил брови Сершхан. – Посадник человек казенный, как ни крути, а то что мы задумали, самая что ни на есть татьба.

– Ладно тебе! – махнул ложкой стрелок. – Владимир уж точно не дурень гороховый! Кривду от правды отличит на раз. Хорош казенный человек, коль людскими жизнями от поганого чудища откупался! На колу ему самое место…

– Ну вот, раскипятились как котел на огне. – успокоил их Микулка. – Ратиборушко, есть у тебя думка на счет посадника?

– Не знаю, нет пока. Я больше думал что наверху к рукам прибрать. В любом случае толпой ничего там не сделать.

– Вот и я о том! – обрадовался поддержке паренек. – Надо кого-то одного выбрать, кто лучше других с этим справится.

– Эх Микула… – качнул головой Ратибор. – Привык в одиночку со всем светом биться! А мы уж давно поняли, что каждый из нас лишь половинка от силы, а вместе мы сила целая. У кого-то одно лучше выходит, у кого-то другое. Потому и побеждаем почти всегда. Надо всем вместе идти, дело ясное. Обычно в таких теремах есть подземные выходы на случай чего, попробуем со старостой перемолвиться, он наверняка подскажет как вчетвером внутрь незамеченными пробраться.

– Если б ход был, – пожал плечами Микулка. – Они бы без нас справились. Я тут прикинул как без всякого хода можно свалиться снегом на головы. Длинная веревка нужна. И ночь, знамо дело.

– Ха… Недурно! – похвалил Ратибор. – Они из окон оглядывают округу, смотрят на землю, не в небо. Да и малым числом гостей не ждут. Если же натянуть веревку меж теремами одной высоты, то по ней на крышу можно перебраться и вовсе незаметно, главное светлого не надевать, чтоб не сиять в небесах белым лебедем. Верное дело! Доедаем и айда к Черняку, порадуем старого. Заодно и нам подготовиться надо.

Они докончили щи и взялись за пиво, топя в белой пене усталость последних дней. Масляные плошки на закопченных стенах освещали вытянувшееся лицо корчмаря, тот все стучал зубами от страха, думал будут бить или нет, и если будут, то чем.

– Судить его надо с посадником вместе. – брезгливо глянул на хозяина Волк. – Одного поля ягоды, чтоб их… Почему во всяком добром стаде худая овца сыщется?

– Так Боги сложили. – усмехнулся стрелок. – А то б мы со скуки подохли.

Темная ночь раскинула крылья над теплой землей, запутала в густых своих перьях граненные самоцветы звезд. Половинка ущербной луны нависла над городом, чуть померкнув от дыма сотен факелов в руках окружившего терем трудового люда. Народу собралось не мало, многие едва на ногах держались от выпитого, но старосте как то удавалось поддерживать порядок одним только словом, видать уважение к нему было бесспорным. Друзья не разлучаясь прохаживались в округе, считали окна посадного терема, приглядывали где сподручней слезть с крыши, смотрели как устроен чердак и в каких комнатах свет пробивается из-за ставень.

– Лучше всего лезть со двора. – задумчиво вымолвил Ратибор. – Там один только черный вход для челяди, его охранять куда легче, чем два огромных входа с лица. Так что с той стороны напуска не ждут. Там и окон поменьше, а значит легче на крышу залезть незаметно.

– Это хорошо. – кивнул Сершхан. – Как раз с той стороны не далеко от корчмы стоит терем чуть ниже посадного. Черняк в нем живет. Очень удобно. Где-то сотня шагов получается. Осилим?

– А куда деваться? Бывало и хуже. – грустно улыбнулся Волк.

– Тогда за дело! – согласился стрелок. – Раньше закончим, раньше ляжем спать, а то без доброго отдыха у меня уже в голове шумит.

Веревку пришлось вязать в четыре узла, более длинных кусков не нашли, что сильно огорчило Ратибора.

– Дрянь эти узлы! Вечно подводят в самом опасном месте. Надо их намочить и хорошенько затянуть по мокрому, как подсохнут, будут лучше держать. Не то грохнемся как жабы в колодец, будет тогда потеха…

Луна заметно опустилась, царапая гонту на крышах, еще чуть-чуть и станет вовсе темно, только звездная пыль и коптящие факела забрызгают узкие улочки каплями света. Друзья оделись во все свое, ноги радостно окунулись в привычную обувку, а руки поглаживали драгоценное оружие. Волк проверил струны на лютне, темное дерево ответило ласковым звоном, но Ратибор играть не дал – делу время, потехе час. Руки и лица вымазали сажей, теперь только белки глаз и зубы поблескивали в полутьме.

– Меньше скальтесь! – хохотнул Сершхан. – Теперь за версту заметно.

Тщательно подготовленная веревка кольцом легла на плечо Ратибора, только конец волочился лохматой кисточкой, а Микулка выискивал камень поудобней, чтоб привязать для броска.

– Не мучайся… – посоветовал Волк. – Дома у Черняка возьмем какую-нить железяку.

Терем старосты грузно нависал средь приземистых изб, в высоту уж никак не меньше посадного, а коль в ширину мерить, так может и больше. Витязи прокрались под темными окнами – уже знали, что Черняк жил один, а теперь ему не до посиделок и сна, крутится средь осаждавших. Можно было и так влезть, но соромно, чай не ворог, поэтому разрешение все же спросили. Микулка сдвинул засов и тихо отворил резную дверь, прислушался, взмахом пригласил за собою друзей. Ладно подогнанные ступени вывели на второй поверх, Волк принюхался, стараясь отыскать во тьме крышку чердачного хода. Свет палить опасались – все же примета для притаившихся в сотне шагов самострельщиков. Певец снял с плеча лютню и тихонько положил на стол у окна.

– Тут поддувает… – поднял руку он. – Точно! Крышка прямо над головой. Тока не тащите стол, он тяжкий как наша жизнь! Да и грохотать лишний раз не стоит… Лучше подставляйте могучие плечи, я легкий.

– Погодите! – шепнул Микулка. – Подсадить и я не хуже смогу, не впервой… Только дайте мне сыскать что-то тяжелое, чтоб к веревочному концу привязать!

Он пошарил во тьме, обо что-то споткнулся, ругнулся, помянув лешего, наконец весело сверкнул зубами в неверном отсвете.