С каждым шагом цель приближалась, теперь вместо серой плоскости глаза легко различали объем, толщину, выискивали отдельные толстые жерди вплетенные в стену. Дальше откладывать выстрел никак нельзя – лучники Рубаря заволновались, некоторые покидали места, спеша передать тревожную весть, вот-вот подкрепление стянут, а тут и без того поди попробуй пробейся. Микулка остановился, как бы невзначай отер рукавом лицо и снова поднял лук. Но в этот раз прикосновение к тетиве не вызвало волну горькой грусти, наоборот налило тело и разум яростной, неистовой силой, словно пережитая боль, перейдя незримый предел, вылилась в нечто более сильное. Не время нунечку лить слезы по былым радостям, только пробившись в Олешье можно вернуть оружие и отправиться дальше, приближая встречу с любимой.

Лук заскрипел, как сосна на ветру, поддаваясь стонущей тетиве – на этот раз молодые Микулкины кости и впрямь затрещали, едва справляясь с собственной силой. Окрепшие жилы напряглись до лютой тянущей боли, вздувшиеся мышцы в двух местах разорвали рубаху, а лук уже не скрипел – выл громко и страшно, почти живым голосом, даже толпа за спиной испуганно попятилась, оставляя лишь самых отважных. Отточенный булат наконечника дрожал от нараставшего напряжения, солнечные блики сверкали на нем, как Перуновы молнии, а паренек все тянул и тянул, сгибая огромный лук чуть ли не в колесо…

Онемевшие пальцы с хрустом разжались и огромная стрела взмыла в небо, размазавшись в яростно сверкнувшую спицу. Через пару мгновений стена отчетливо вздрогнула, ломая бревенчатые подпорки, покосилась, роняя лучников наружу и в город. А еще через миг до ушей донесся надсадный удар и скрип, похожий на предсмертный рык невиданного чудища. Словно огромный змей всколыхнулся, пробежала по плетеной стене тугая волна, ворота дернулись, но удержались, а волна побежала дальше, стряхивая дружинников Рубаря в высокий мясистый бурьян.

– Ик впрямь к как орехи! – веселился Твердояр, нетерпеливо размахивая молотищем. – Даже слышно как хрумкают!

– Вперед! – передернувшись от жуткого звука, скомандовал Ратибор. – К воротам!

Толпа только ждала сигнала, рванула вперед гудящим потоком, а четверо витязей и Твердояр мчались впереди едва не быстрее ветра, спешили достигнуть ворот раньше, чем поднимутся новые лучники. Стену перекосило на все четыре стороны, изломанные во многих местах жерди растопорщились словно еловая хвоя, теперь наверх точно не влезешь – того и гляди острые сломы распорют брюхо как рыбацкий нож карася. Ратибор с разбегу шарахнул плечом в ворота, но те даже не вздрогнули, хотя ощутимо потрескивали от перекоса, роняя в пыль труху и мелкую щепу.

– Держатся, заразы! – замахнулся он еще и босой ногой, да одумался, только злобно сверкнул глазами.

Из окованного дерева кривыми когтями повылезали здоровенные железные гвозди, но местные плотники дело свое знали добре – эти ворота могли б еще выдержать и удар тараном.

– Пасссстаранись! – взревел Твердояр, выпучив покрасневшие глазища.

Он несся не сбавляя ходу, словно не видел препятствия, расслабленное от выпитого лицо выражало решимость барана на узком мосту. Ратибор отскочил как ужаленный, а коваль с разбегу шарахнул молотищем в ворота, аж уши заклало от гулкого грохота.

– Что?! – выпучил он глаза. – Стоят? Я имк… Ик!

Новый удар потряс ворота, стена дрогнула как от Микулкиного выстрела, а показавшиеся было наверху лучники мигом пропали, точно сдутые ветром. Что-то там внутри хрустнуло, створки задрожали крупной дрожью, надорванное железо задребезжало надрывно и тягостно. Твердояр неверящим взглядом уставился на устоявшую твердыню, побагровел от злости и набрал полную грудь воздуха пополам с поднятой пылью.

– Да чтоб вас вынесло, Ящер меня задеррри!!! – заорал он во всю глотку.

Ворота не переставая дрожать пошатнулись и вывалились вовнутрь вместе со сломленными столбами.

– Ни хрена себе… – присвистнул Ратибор, присев от неожиданности. – Ладно, вперед! Спать будем ночью, коль получится.

Твердояр сам опешил, даже чуть протрезвел от содеянного, но ворвался в город первым, как под зад пнули. Микулка отбросил лук и ринулся следом, на ходу выхватывая меч из мягко зашелестевших ножен, друзья мчались рядышком, но пустые руки – худое оружие, глаза так и выискивали что бы такое ухватить, тяжелое да корявое. Ошалевшие дружинники Рубаря метнулись было навстречу, но коваль так хватанул по передним рядам молотом, что дальние задницами в пыль попадали. Тех что очухались, Микулка потеснил лютой сечей, бился так, будто последний раз меч держал. Сершхану под ноги попала чья-то тяжелая сабля и подхватив оружие он с яростным криком врубился в уплотнившиеся ряды, но тут же вылетел как ошпаренный – наконечники выставленных копий в двух местах раскровили рубаху. Из города к воротам сбегались все новые и новые воины, вместо двух десятков сверкало уже полсотни копий.

Волк как обычно скрылся с глаз и тут же лихо посек противника с тыла, неожиданно выпрыгнув из переулка с прихваченным где-то мечом. Дружинники Рубаря мигом смекнули что к чему и встали спина к спине, перекрыв улицу от избы до избы.

– Тяжко без лука… – поморщился Ратибор, не зная как подступиться к ощетинившемуся булатом воинству.

– Вот гады… – поудобней перехватив молот, сплюнул Твердояр. – Ща я им покажу…

Ратибор не успел схватить раззадорившегося коваля и тот ринулся прямо на граненные наконечники копий, сверкавшие всего в десятке шагов. У стрелка сердце екнуло, да разве уже остановишь? Но к его удивлению ряды защитников дрогнули, повернулись и роняя оружие рванулись вдоль улицы, кузнец бешено заорал и закрепляя успех погнал супротивников, грозно размахивая своей железякой.

– Ну и герой… – тихонько шепнул стрелок. – Такую толпу обратить в бегство… А ведь они в броне, с копьями!

Впереди резко обернулся Сершхан, и потянув за рукав Микулку заорал срывающимся голосом:

– Ратибор, в сторону! В сторону уходи!

Стрелок едва успел отскочить, как в город ворвалась разъяренная толпа горожан, вооруженных чем под руку подвернулось. Ночевка в чистом поле под холодными звездами здорово усилила боевой пыл трудового люда – остановить их теперь смогла бы лишь скала высотой с версту. Да и то не на долго.

– Я думал… – борясь с безудержным смехом, вымолвил Ратибор. – Что Рубаревские ратники Твердояра испугались… Да остановите вы его наконец, а то до края земли добежит, никаких ведь преград не видит!

Прослышав о сбитых воротах, посадник наглухо заперся в тереме, понадеявшись на Рубаря с дружиной, плотным кольцом окруживших дом. Да вот только напрасно – терем не крепость! Почуявшие кровь мужики с дрекольем прошибли закованные в кольчуги ряды как сырое тесто, оставив на пыльных улицах едва с десяток своих, исколотых копьями. Рубаревцы пострадали меньше, хотя вилы тоже оружие не последнее, но страх перед толпой, раззадоренной победой, погнал их на лестницы терема, в узких проходах которого куда легче держать оборону с помощью копий.