Вот тут, совершенно некстати, в их жизнь внезапно ворвался семилетний парнишка. Отец, её первого сына, Пётр Стратилатов попал под кампанию по раскулачиванию и был убит ЧОНовцем осенью 1927-го.

После смерти родителя, мальчику некуда было деваться, и он отправился к своей милой матушке, жившей в соседней деревне. Благодаря её настоянию, ребёнка всё же взяли в семью.

Однако, лишний рот весьма тяготил сурового отчима. Жена боялась перечить грозному мужу и стала думать над создавшимся у них положением. Тогда она вспомнила про своего старшего брата, который поселился в Самаре.

Женщина написала письмо и рассказала всё, как на духу. Она напомнила Михаилу Фёдоровичу, что он не только дядя, но и крёстный отец её сына, и слёзно просила, приютить несчастного мальчика.

Своих детей у мужчины никогда не имелось, а должность он, по тем временам, занимал довольно весомую. Значит, и денег имел значительно больше, чем его дорогая сестра. Он посоветовался с женой — Эльзой Фрицевной, и они единодушно решили, взять Григория на воспитание к себе.

Вот так, девятилетний деревенский мальчонка оказался в интеллигентной семье, обитавшей в Самаре. Приёмный отец поселил его в комнате большой коммуналки, которую занимал вместе с супругой. Мужчина одел, обул и устроил парнишку в престижную школу, расположенную в центре шумного города.

Сначала Григорию пришлось очень туго. Ведь до этого он никогда нигде не учился. Лишь немного знал грамоту, которую ему, кое-как втолковал малообразованный старый пастух.

Узнав о бедственном положении дорогого воспитанника, дядя пришёл мальчишке на помощь и занялся с ним теми науками, что называются точными. Скоро Григорий догнал городских одногодков и, без всяких проблем, учился с ним на равных.

Затем, к образования приёмного сына подключилась и тётя. Эльза Фрицевна родилась и жила в богатой семье немцев Поволжья. Она прекрасно говорила по-русски, а также знала классическую литературу и музыку. Поэтому, помимо школьной программы парню пришлось погружаться в науки, которые зовутся гуманитарными.

В первую очередь, он налегал на язык Гёте, Шиллера, Гейне. Как это ни странно, у мальчишки оказались большие способности. Вскоре он заговорил по-немецки, как уроженец Берлина.

Всё шло прекрасно, но ранним летом тридцать четвёртого года его мать написала своему старшему брату. В коротком письме она сообщила, что слегка приболела, и просила на короткое время прислать сына к ней. Мол, нужно помочь по хозяйству.

Приёмный отец мальчугана не стал возражать и, с первой оказией, отправил подростка в деревню. То знойное лето Григорий провёл в бедном доме своей родной матери. Вместе с ребятами он бегал в ночное, работал в огороде и в поле, по мере сил, помогал с сенокосом и на току при уборке зерна.

Рядом с их скромным участком, в покосившейся старой избе, жила большая, семья. Соседи были удивительно бедными. Единственное их достояние заключалось в куче детишек — мал, мала меньше.

Самый старший из них — Витька, оказался на год моложе Григория. Поэтому особенной дружбы между ними тогда не возникло, но все же, их отношения стали почти что приятельскими.

Однажды, уже поздним вечером, усталый Григорий возвращался с дальнего луга. Там он целый день помогал взрослым с покосом, сгребал в кучи подсохшее сено и грузил его на телеги.

Июньский день выдался долгим и чрезвычайно жарким и душным. Пареньку представлялось, что пот пропитал его буквально насквозь. Плюс ко всем, трава оказалась страшно пыльной и ломкой.

Подросток и остальные крестьяне, с головы и до пят, были облеплены мелкой колючей трухой. Чувствуя себя очень грязным, Григорий решил искупаться. Ему захотелось, как можно скорее смыть с себя липкую, горько-солёную корку, что плотно покрыла худощавое тело.

Он сошёл с небольшого просёлка и повернул к узкой реке, протекавшей возле околицы небольшого села. На подходе к пологому берегу, подросток услышал истошные вопли детишек:

— Тонет! Витька наш тонет!

Как и всякий здоровый парнишка, выросший в то время, в Самаре, Григорий целыми днями крутился у Волги. Он загорал и рыбачил, и купался, как говорится, до одури.

С ранней весны и до наступления осени, он практически не вылезал на твёрдую сушу. Поэтому, замечательно плавал и прекрасно нырял. Нужно добавить, что этому он всему научился ещё в раннем детстве, когда служил пастушком.

Ведь, без таких важных для каждого мальчика, умений и знаний было никак невозможно там жить. Ни наловить рыбы и раков для себя и семьи, ни насобирать перловиц и беззубок для сдачи их раковин в приёмные пункты.

Ни секунды, не думая, подросток отбросил старые вилы, что нёс на плече. Снимая рубашку на полном ходу, Григорий помчался на отчаянный крик ребятишек. Он выскочил на невысокий обрыв и сразу увидел, что же случилось на маленьком пляже?

На середине неширокого русла бестолково плескался щуплый соседский пацан. Лениво текущий поток, не спеша, уносил его вниз по течению. Мальчик всё реже выныривал и с каждым разом, всё меньше секунд удерживал голову над зеленоватой водой.

«Ногу свело!» — с ужасом подумал Григорий. Он скинул портки, съехал на заднице по небольшому откосу и с разбегу бросился в реку. Сильными саженками он преодолел метров десять и оказался на стрежне.

К тому времени, уставший пловец уже потерял последние силы. Он перестал бесполезно барахтаться и окончательно скрылся из виду.

Григорий расправил широкую грудь, глубоко и бесшумно вдохнул и набрал в себя, как можно больше чистого воздуха. Затем, сложился в поясе и быстро нырнул. Оказавшись в воде, он открыл глаза и осмотрелся по сторонам.

Вокруг виднелась лишь зеленоватая муть. Она не позволяла что-либо увидеть на расстоянии более трёх с чем-то метров. Каким-то неведомым чудом подросток смог разглядеть продолговатое небольшое пятно. Оно было более светлого цвета и медленно уходило в жуткую тьму.

Быстро работая всеми конечностями, Григорий рванулся за медленно тонущим мальчиком. Безвольно поникнув, приятель почти опустился на неровную плоскость из чёрного ила.

В этот момент подросток приблизился к Витьке и крепко схватился за давно не подстриженные, длинные волосы. Он перевернулся в воде и попытался со всей силой оттолкнуться от дна.

Неожиданно, ноги парнишки провалились в холодную, леденящую взвесь и ушли в неё сначала до щиколоток, а потом и до самых колен. Григорию показалось, что он погружается в жидкую грязь и это продлится нескончаемо долго. Значит, он прочно увязнет в болоте по самую маковку и никогда не сумеет всплыть на поверхность.

Он вдруг подумал, что нужно бросить товарища и попытаться спастись самому. В этот момент, его ступни вдруг наткнулись на что-то