Потом сказал, глядя перед собой, что Машу, если понадобится, свяжет. Или, что еще проще, блокирует кольцо на башне, чтобы у Маши даже соблазна не появлялось...

И такая ненависть к самому себе вдруг проснулась в душе Грифа, что захотелось заплакать, упасть на колени и ползти к кровати Маши, чтобы просить прощения.

А вот это уж – дудки. В эти игры мы играть не будем. Не будем.

Мы упрямые. Нам только нужно понять, что нас пытаются принудить,– и никакие внутренние голоса ничего не смогут поделать.

На окне спальни – решетка. Дверь закрывается на ключ.

Гриф встал с кресла, прошел к двери, открыл дверь, вынул ключ из скважины...

Ему не хотелось этого делать. Он не должен был этого делать. Ему отвратительно то, что он собирается сделать... Но он и раньше делал то, что ему не нравилось.

Он не испытывал кайфа, когда сжигал деревни и когда убивал людей. Но делал это, понимая, что так нужно. Что это – наименьшее из зол. Вот и сейчас...

Он вытерпит крики девчонки. Выдержит, даже если у нее начнется приступ. И даже...

Заснеженное поле. Лес, заваленный снегом, сломавшиеся под весом снега деревья.

В километре от леса – деревня. Гриф не был в ней, но уже знал, что это – Понизовка. А вот тот дом – третий от края – дом участкового инспектора. Но это – не важно. Это – потом.

Сейчас взгляд скользнул вправо, к лесу. К дороге, ведущей от Понизовки к трассе.

Машина. Длинномер стоит, увязнув в снегу, водитель топчется возле него, держа в руках лопату. В фургоне – ближайшее к деревне кольцо.

Как-то Гриф не задумывался раньше о возможности такой установки. А идея, в принципе, здравая. Можно, если придется, перебросить незаметно в нужное место любое количество солдат.

Оп-па! Солдат. Именно – солдат.

Лес и длинномер уменьшились, ушли вниз, и стало видно другую машину, почти такой же грузовик, только фургон у него не белый, а синий, и стоит машина, оснащенная кольцом, чуть в стороне. Севернее, понял Гриф. Водитель...

Водитель не стоит с лопатой, водитель сидит в снегу, руки застегнуты наручниками за стволом придорожной березы, возле него стоит человек в бронекостюме и шлеме, а из фургона выпрыгивают-выпрыгивают-выпрыгивают бойцы в такой же броне, ловко и споро разворачивающие какое-то свое оборудование, тубусы, контейнеры, кассеты и блоки.

Оборудование торопливо меняет окрас с темно-серого на белый.

«Вот такие дела, Маша»,– сказал Гриф.

– Прямо тут, на дороге и разворачивайся,– сказал Ильин.– Снега столько, что машины тут еще пару дней ездить не смогут. Разве что гусеничная техника. А мы тут ненадолго – всего несколько часов.

Трошин не возражал. Последние пять часов он беспрерывно испытывал чувство облегчения, в равных пропорциях смешанное с восторгом.

Появился майор.

Трошин, если честно, в возвращение майора не верил. Трошин уже почти смирился с судьбой и с тем, что назначено ему тренировать территориалов, а потом вести их в бой, непонятно где и непонятно за что...

А тут – бац, майор Ильин.

И что с того, что он даже пары фраз не сказал Трошину, кроме как отдавая приказы и распоряжения? Что с того, что лицо у командира неподвижно, словно сковано морозом, что время от времени бьет он кулаком правой руки в ладонь левой, а это значит, что настроение у него хуже не бывает.

Он приехал. Он поднял на уши весь спецлагерь, что-то там такое сказал начальнику лагеря и начальнику охраны, что-то такое, что оба мгновенно присмирели и бросились выполнять энергичные просьбы Ильина.

Работы было невпроворот. Но командовал всем и за все отвечал теперь не Трошин, слава богу, а майор Ильин.

И это было здорово.

Обычно разогрев нового бронекостюма требует около двенадцати часов, плюс сведение в систему, плюс активация кодов и опознавателей, плюс тестирование, плюс много еще чего...

Под чутким руководством Ильина всю эту многочасовую процедуру втиснули в три часа двенадцать минут, сожгли на фиг семь бронекостюмов и два системника, но на складе этого добра было много.

Трошин, вместе с бойцами и операторами радостно таскавший все это оборудование в фургон грузовика, даже решил, что имущества слишком много. Они когда в Сетевое Информационное Агентство выдвигались, брали с собой меньше оборудования.

Куда меньше.

Потом началась беготня через кольцо... Чтобы не сойти с ума, Трошин просто решил не обращать внимания на безумие происходящего.

Вместе с Ильиным и еще двумя бойцами они вошли в кольцо, вышли, как поначалу показалось, в тот же самый фургон, но потом Трошин вывалился наружу, обнаружил вместо ангара лес и снег, а вместо своих ребят и лагерной охраны – ошалевшего от неожиданности водителя.

Водителю – в лоб, наручниками – к березе.

И снова – перетаскивание на себе оборудования, на этот раз через кольцо. И суета развертывания, и озноб ожидания...

Что сейчас произойдет, думал каждый. Что-то ведь обязательно произойдет.

– Группу захвата разверни в режиме прикрытия,– сказал Ильин.– Оперативные центры в количестве двух штук разнеси на двести метров. Продублировать связь кабелем. Развернуть маскировку. На подъем в воздух микропланов – десять минут. Два пояса огнеблоков и систем подавления, автоснайперов – в лес и квадратно-гнездовым по полю к деревне и к отдельно стоящему особняку. Перекрытие зон – полторы единицы. На все – полчаса. Сразу после этого – развернуть перехватчики. Все комплекты. Управление – на меня. Дубль – на тебя и на кого-нибудь по твоему выбору...

– Ромке,– вставил Трошин.– Сержанту Перегуденко.

– Добро. Помогите доктору Флейшману поставить медпалатку и подключить все по максимуму. О выполнении – доложить.

– Есть,– козырнул Трошин, бросился бежать, но был остановлен.

– Поставь огнеблок напротив кольца,– тихо, чтоб никто другой не слышал, приказал Ильин.– Автоматический огонь по любому объекту, входящему через него. Вопросы?

– Вопросов нет,– ответил Трошин и в первую очередь отдал приказ воткнуть огнеблок у открытых ворот фургона.

А потом приставил одного бойца к доктору Флейшману.

На всякий случай.

Распорядился же Ильин после доклада Трошина забрать доктора с собой и даже выдержал по этому поводу резкий разговор с начальником лагеря.

Операторы в десять минут уложились.

Первый микроплан выскользнул из контейнера, завис в воздухе, меняя комуфляж с нейтрального на зимний-первый, прошел над головами бойцов и ушел в сторону деревни, держась над самым снегом.

Ушел второй, третий...

Потекла картинка на оперативный монитор. Микропланы прошли почти до самой деревни в режиме сплошного сканирования, возле самой деревни резко набрали высоту и вернулись на исходную.