Путь вниз по склону, на равнину, составляет десять стадиев. Мы спускаемся в боевом порядке. Наш фронт составляет пятьдесят четыре сотни локтей. Фронт неприятеля (мы измеряем его после битвы) перекрывает наш более чем на десять стадиев.

Конец лета, двадцать шестое боедромиона в год архонтства Аристофана в Афинах. По захваченным документам мы восстанавливаем диспозицию персидской армии на тот день.

На левом крыле неприятеля, впереди его основного строя, россыпь дикой скифской кавалерии. Две тысячи саков и массагетов, вооружённых копьями, скифскими луками и шипастыми палицами, именуемыми «tumak», соседствуют с тысячей конников из Бактрии, закованных в панцири и сражающихся метательными копьями; им придана сотня серпоносных колесниц под командованием сына Дария Мегадата. Эти войска расположены перед фронтом. Позади них выстроилась двойная линия конных и пеших отрядов: тысяча индийских царских кшатриев, пеших лучников из западных областей Инда; четыре тысячи конных лучников из Арии под началом их сатрапа Сатибарзана; одна тысяча царской арахозианской кавалерии под командованием родственника Дария Барзаента. Слева от них шестнадцать тысяч бактрийской и даанской кавалерии под командованием двоюродного брата Дария Бесса, который единолично возглавляет левое крыло, затем две тысячи конных лучников из Индии; пятитысячный отряд смешанной с пехотой персидской царской конницы, возглавляемой отважно сражавшимся при Иссе Тиграном, тысяча кавалеристов из Суз и две тысячи кадусианской кавалерии и пехоты. Далее располагаются царские телохранители; десять тысяч греческих наёмников под командованием фокийского командира Патрона; одна тысяча конных царских «родственников» под командованием брата Дария Оксатра и пять тысяч «носителей яблока», отборных пехотинцев, называющихся так потому, что древки их копий с заднего конца украшают золочёные шары. Перед ними стоят пятьдесят серпоносных колесниц и пятнадцать индийских боевых слонов со своими погонщиками «махаутами». На спинах огромных животных закреплены башенки для стрелков. Здесь же шесть тысяч царских всадников из Индии, чьи кони обучены сражаться рядом с боевыми слонами. Для поддержки им придана тысяча тяжеловооружённых пехотинцев из Карии и пять сотен мардианских лучников. Позади находится сам Дарий, прикрытый справа ещё одной тысячей конных персов из отряда чести, ещё пятью тысячами «носителей яблока» и пятью же тысячами наёмных греческих пехотинцев под командованием сына Ментора Тимонда. Это центр линии. Справа от него, простираясь ещё на пятнадцать стадиев, стоят другие отряды карийской пехоты и кавалерии; индийской царской конницы; греческих наёмников; албанцы; ситтакенцы, представляющие собой смесь пехоты и кавалерии; конные тапурийцы и гирканцы с Каспия; верховые скифские лучники под командованием Маукеса; парфянская и арахозианская кавалерия Фратаферна; царская мидийская конница Атропата; а также сирийская и месопотамская кавалерия Мазея. Именно Мазей возглавляет правое крыло неприятеля. Перед этим крылом размещены ещё пятьдесят серпоносных колесниц; отменная каппадокийская кавалерия Ариака и армянская кавалерия, ведомая Оронтом и Митраустом.

В тылу, позади основной линии, собраны в великом множестве ополченцы из провинций, возглавляемые своими наместниками или сатрапами. Оксатр привёл уксиев, Бупар — вавилонян, Оронтобат — новобранцев с Красного моря, Орксин — ситтакенцев. Их столько, что перечислить всех не представляется возможным.

Спустившись на равнину, мы сразу замечаем три широкие ровные дороги, проложенные инженерами Дария для его серпоносных колесниц. Границы пути отмечены кольями с флажками, трепещущими на уровне глаз всадника, чтобы колесничие могли видеть их поверх поднятой колёсами пыли и не сбились с ровного пути.

Вступив на равнину, мы видим, что поле справа от нас на пару тысяч локтей усеяно железными « вороньими лапами». Дарий хочет вынудить нас наступать по тем направлениям, на которых нас встретят его колесницы. От персидского фронта нас отделяют сорок две сотни локтей — пятнадцать стадиев. Его передовые разъезды, всадники на конях, стоимость которых равна солдатскому жалованью за всю жизнь, гарцуют перед нашим строем на расстоянии выстрела из лука. Наши конные копейщики порываются напасть на них, но я приказываю им оставаться на месте.

Между рядами снуют слуги с бурдюками вина. Мы останавливаемся, чтобы привести всё в порядок, проверить обувь, крепления амуниции и доспехов. Перед боем не вредно отлить: это делается прямо в строю.

Командиры соединений — Парменион, Гефестион, Кратер, Никанор, Пердикка, Птолемей, Селевк, Филот, Чёрный Клит и две дюжины других — собираются под моими значками. Всё, что сейчас произойдёт, отработано нами сотни раз.

Наступление начинается по всему фронту. По моему приказу образуется косой строй. До момента атаки идущим в шеренгах предписывается молчание: отдаваемые приказы должны приниматься, передаваться по линии и исполняться незамедлительно.

Командиры разъезжаются к своим отрядам. Я подаю знак Эвагору, и тот подводит Буцефала. Юноша из свиты принимает уздечку.

Из пятидесяти тысяч глоток вырываются приветственные крики.

Я перескакиваю со спины Короны на Буцефала. Беру копьё. Надеваю шлем. Крики множатся, люди стучат древками копий о щиты. Лёгким галопом я направляюсь вперёд. По обе стороны от меня царские телохранители, рядом едут Гефестион, Чёрный Клит и Теламон.

По равнине проносится пыль. Шквалистый южный ветер вздымает песок, полощет знамёна и треплет перья на моём шлеме. Я срываю их и пускаю по ветру.

— Зевс, наш Хранитель, указующий нам путь!

Час настал!

На расстоянии двадцати двух сотен локтей мы видим установленные персами вехи, обозначающие пути, проложенные для серпоносных колесниц. Это тростниковые шесты высотой в пять локтей, с развевающимися наверху алыми флажками. Наши передовые всадники валят и топчут их под радостный гогот войска.

Мы движемся по тем самым участкам поля, которые были тщательно подготовлены для нашего истребления. Почва здесь гладко выровнена, для «косилок» Дария проложено три пути. Два из них имеют ширину в тысячу локтей, один — в две тысячи. Мы всё ещё находимся слишком далеко, чтобы разглядеть сами колесницы. Нам кажется, будто мы видим, как солнце отсвечивает от их серпов, но, возможно, это всего лишь игра воображения.

Гефестион едет от меня по левую руку, под его началом находится agema (отряд) царских телохранителей. Если я паду, он возьмёт на себя командование правым крылом. Чёрный Клит движется справа от меня; он командует царским подразделением «друзей». Теламон едет слева от Гефестиона, с Птолемеем и Певкестой; Любовный Локон держится плечом к плечу с К литом. Эти люди находятся возле меня по двум причинам: с одной стороны, все они непревзойдённые бойцы, а с другой — отменные командиры. Любого из них, возникни такая необходимость, я могу послать на любой участок поля, и он скорее умрёт, нежели позволит себе не оправдать моё доверие.