— Но…

— Ты не вооружен и ничем не защищен, — проревел Далинар. — Убирайся прочь, пока тебя не убили.

Ринарин, натянув поводья, остановил лошадь.

— УХОДИ!

Ринарин ускакал прочь. Далинар повернулся и побежал к Элокару, в его руке возник Носитель Присяги. Элокар продолжал рубить тело чудовища, куски плоти чернели и умирали после ударов Клинка Осколков. Если бы он сумел проникнуть достаточно глубоко, то смог бы остановить сердце или легкие, но, пока зверь стоял прямо, они были слишком далеко.

Адолин — непоколебимый, как всегда, — спрыгнул с коня рядом с королем.

Он пытался отрубить когти, ударяя по ним каждый раз, когда они падали. К сожалению, когтя было четыре, а Адолин — один. Два ударили одновременно, и, хотя Адолин отсек кусок одного, второй полоснул его по спине.

Далинар предупреждающе закричал, но слишком поздно. Доспехи Осколков треснули, Адолин взлетел в воздух. Слава Герольдам, Доспехи не рассыпались, но на груди и боках образовались широкие трещины, из которых повалил белый дым.

Адолин покатился по земле, но руки двигались. Он был жив.

Нет времени на размышления. Элокар один.

Зверь опять ударил, вздыбив землю рядом с королем и сбив того с ног. Меч из руки короля исчез, и он повалился ничком на камни.

Что-то взорвалось внутри Далинара. Сомнения исчезли. Все опасения потеряли смысл. Сын его брата в опасности.

Он потерял Гавилара, потому что валялся пьяным, пока его брат сражался не на жизнь, а на смерть. Далинар должен был находиться рядом, должен был защитить его. После его любимого брата остались только королевство и сын. Лишь защищая их, Далинар мог надеяться заработать искупление.

Элокар один и в опасности.

Остальное не имеет значения.

* * *

Адолин тряхнул головой, приходя в себя. Хлопнув по забралу, он поднял его и глотнул свежего воздуха, чтобы в голове прояснилось.

Сражение. Они сражаются. Он услышал крики людей и невероятной силы блеяние, от которого тряслись камни. Запах гнили. Запах крови большепанцирника.

Скальный демон! вспомнил он. Еще не полностью придя в себя, Адолин призвал Клинок и заставил себя встать на четвереньки.

Монстр находился совсем недалеко, темная тень на сияющем небе. Адолин упал недалеко от его правого бока. В глазах прояснилось, и он увидел короля, лежащего ничком, его Доспехи треснули от удара, полученного раньше.

Скальный демон поднял огромный коготь, собираясь ударить им вниз. Адолин внезапно осознал, что сейчас произойдет величайшее несчастье. Короля убьют на самой обыкновенной охоте. Королевство рассыплется, кронпринцы разделятся, тонкая ниточка, которая еще держала их вместе, будет перерезана.

Нет! подумал Адолин, потрясенный и еще не отошедший от удара, и попытался вскочить на ноги.

И тут он увидел отца. Далинар бросился к королю, двигаясь со скоростью и грацией, с которыми человек — даже в Доспехах Осколков — двигаться не способен. Он перепрыгнул каменную полку, потом пригнулся, уворачиваясь от когтя. Быть может, другие воины считают, что в совершенстве владеют Клинком и Доспехами Осколков, но Далинар Холин… да, иногда он доказывал им, что они еще дети.

Далинар выпрямился и прыгнул — все еще двигаясь вперед, — и пролетел в дюймах от второго когтя, который разнес на куски каменную полку за ним.

Все заняло мгновение. Один вздох. Третий коготь неотвратимо падал на короля, и Далинар заревел, прыгая вперед. Он выронил меч — тот ударился о землю и растаял, — скользнул под падающий коготь, поднял руки и…

И поймал его. Он согнулся под ударом, упал на колено, воздух зазвенел от удара хитина о Доспехи.

Но он поймал его.

Отец Штормов! подумал Адолин, видя отца, стоявшего над королем и согнувшегося под огромным весом чудовища, намного большего его самого. Потрясенные лучники и Садеас опустили сверхлук. У Адолина перехватило дыхание.

Далинар держал коготь, не уступая силой чудовищу, маленькая фигура в темном серебристом металле, который, казалось почти светился. Зверь над ним заревел, и Далинар издал в ответ могучий вызывающий рев.

И в это мгновение Адолин сообразил, что видит его, Терновника, того самого человека, рядом с которым он всегда хотел сражаться. Броня на перчатках и плечах Далинара начала трескаться, паутинка света побежала по древнему металлу. Адолин наконец-то сумел заставить себя двигаться. Я должен помочь.

Клинок Осколков возник в руке, он пополз в сторону и полоснул по ближайшей ноге. Воздух разорвал треск. Оставшиеся ноги не смогли удержать гигантский вес, особенно сейчас, когда зверь так хотел раздавить Далинара. Все правые ноги треснули с отвратительным хрустом, брызнул фиолетовый ихор, и монстр завалился на бок.

Земля задрожала, Адолин едва не упал с колен. Далинар отбросил в сторону безвольный коготь, из трещин в Доспехах лился Штормсвет. Рядом с ним с земли вскочил король — он упал буквально несколько секунд назад.

Элокар, качаясь, постоял на ногах, глядя на упавшего демона. Потом повернулся к дяде, Терновнику.

Далинар благодарно кивнул Адолину, потом резко указал на то, что заменяло чудовищу шею. Элокар кивнул, призвал Клинок и глубоко вонзил его в плоть скального демона. Зеленые глаза твари потемнели и съежились, в воздухе поплыли клубы дыма.

Адолин подошел к отцу, глядя, как Элокар погружает меч в грудь скального демона. Теперь, когда зверь умер, Клинок мог отрезать его плоть. Фиолетовый ихор хлынул струей, Элокар бросил меч и и сунул руку в рану, разыскивая что-то усиленными Доспехами руками.

Наконец он вырвал гемсердце зверя — огромный драгоценный камень, росший внутри всех скальных демонов. Комковатый и неограненный, но совершенно чистый изумруд величиной с голову человека. Самое большое гемсердце из всех, которые видел Адолин, а ведь даже маленькое стоило целого состояния.

Элокар поднял ужасный трофей в воздух, вокруг него появились золотые спрены славы, и солдаты разразились триумфальными криками.

Вначале я хочу уверить тебя, что элемент находится в безопасности. Я нашел для него хороший дом. И, как ты мог бы сказать, защищаю его как собственную шкуру.

На следующий день после решения, принятого в сверхшторм, Каладин позаботился о том, чтобы встать раньше остальных. Он сбросил одеяло и пошел по помещению, наполненному завернутыми в одеяла телами. Он чувствовал не возбуждение, а решимость. Решимость сражаться снова.

Сражение он начал с того, что открыл дверь солнечному свету. За спиной послышались стоны и проклятия, проснулись голодные мостовики. Каладин повернулся к ним, уперев руки в бока. Сейчас в Четвертом Мосту насчитывалось тридцать четыре человека. Число менялось, но, чтобы нести мост, требовалось по меньшей мере двадцать пять мостовиков. Одним человеком меньше, и мост завалится. Иногда такое происходило и с большим числом.