– Врачом, – прервал его Бэрроу, догадываясь, какой последует вопрос.

– Чем же я вас впечатлил? Своим умением обращаться с больными?

– Патологоанатомом, если быть точным.

Кабал внимательно изучал собеседника.

– Вы можете представить, как я работаю с мертвецами?

Бэрроу подлил себе чая.

– Едва ли придется особо напрягать воображение, чтобы нарисовать эту картину. Посмотрите на себя. Вы повсюду разгуливаете с кислой миной, одеваетесь во все черное, и, давайте уж начистоту, харизмы вам явно не хватает. Да распорядители похорон с людьми лучше ладят. – Бэрроу улыбнулся, но Кабал оставался серьезен. – Самое забавное, что все патологоанатомы, которых мне доводилось встречать, – это милые и веселые люди. Да, работа у них отвратительная, но это всего лишь работа. Возвращаясь вечером домой, они о ней забывают. Что же до вас, мне кажется, вы никогда не забываете про работу.

– Да, – согласился некромант. – Работа преследует меня даже дома. Под кроватью сидит парочка клоунов, а в шкафу – человек, способный прорыгать гимны двенадцати стран.

– Но мы ведь уже говорили – разве это ваша работа?

– Конечно. Вместе с братом я управляю цирком. Вы не могли не заметить. Огромная штука, которая расположилась неподалеку от железнодорожной станции. – Кабал допил чай и с резким стуком поставил чашку на блюдечко. – Именно там мне и надлежит сейчас быть. Благодарю за чай, мистер Бэрроу. Было очень приятно. Вы непременно должны нанести ответный визит в цирк. Возможно, для разнообразия в те часы, когда он открыт.

В руке Кабала из ниоткуда возникла карточка («Выучи парочку фокусов, – советовал ему Хорст. – Людям это нравится»), и он передал ее Бэрроу.

– Бесплатный билет, в благодарность от руководства.

Бэрроу кивнул и взял картонку. Пока он читал надпись на лицевой стороне билета, он спросил:

– Могу я попросить вас еще об одном билете. Моя дочь, Леони, обожает ярмарки.

Кабал наколдовал еще два билета.

– Где один, там и все, – произнес некромант ровным тоном. – Приводите и вашу супругу.

Бэрроу забрал у Кабала только один билет и убрал вместе с первым.

– Я вдовец, мистер Кабал.

Некромант спрятал лишний билет в карман (вообще-то он должен был испариться, но Кабал мало практиковал этот фокус, а потому для непосвященного все выглядело так, будто он просто убрал его в карман).

– Соболезную, – сказал Кабал, и, судя по всему, ему и правда было жаль.

– Спасибо, – отвечал Бэрроу.

Кабал долго разливал чай, явно забыв о своем намерении уйти. Он снова не поинтересовался, что предпочтет его собеседник. Пока Кабал брал ломтики лимона щипцами, он спросил, не глядя на Бэрроу:

– Вы скучаете по ней?

– И дня не проходит, чтобы я о ней не вспоминал. – Бэрроу принял из рук Кабала чашку. – Каждый день. Жизнь бывает жестокой.

– Ее забрала не жизнь. – Кабал уставился прямо на Бэрроу.

В глазах некроманта читалось напряжение – так смотрят люди, которые собираются с духом, чтобы зайти в комнату, где их ждет ужасающее зрелище.

– Что тогда? Рок?

– Смерть. Смерть – ваш враг. Мой враг. Жизнь бывает жестокой, это правда. Но смерть жестока всегда.

– Смерть может стать избавлением, – возразил Бэрроу.

Пока он наблюдал за тем, как говорит Кабал, его не отпускало ощущение, что так открывают китайские шкатулки с секретом. Отчасти завораживает сложность самого процесса. Отчасти любопытно, что же сокрыто внутри.

– Избавлением? – ядовито переспросил Кабал. – Да будет оно проклято. Так доктора оправдывают свои неудачи. «По крайней мере, теперь они покоятся с миром. Они отправились в лучшее место». Все это ложь. Знаете, что нас ждет?

– Скоро узнаю, – ответил Бэрроу. – А пока я просто наслаждаюсь жизнью.

Кабал наклонился.

– А мне уже известно, – сказал некромант, забыв про осторожность. – Одним местом заправляет заскучавший, разочаровавшийся садист. Другим… Духовное преображение, вы хоть представляете, что это значит? Да они просто забирают все, что у вас есть. Яркие полосы света, такие, что смотреть невозможно.

Кабал машинально потянулся к затемненным очкам в нагрудном кармане.

– Воплощение однообразия. Только представьте. Бессчетное множество лучей света, горящие души – все то же самое. Ваша личность навеки утрачена. Вот что такое силы небесные. Бессмертие души – ха! Окончательная смерть. И все во имя маниакального стремления к порядку. – Кабал огляделся, рассматривая ближайшие предметы; чувствовалось, что он испытывает отвращение. – Агнцы на убой.

Бэрроу поставил чашку.

– Почему вы так ненавидите смерть?

Кабал, похоже, усмирил свой гнев.

– Я не ненавижу смерть. Она не человек. Не существует никакой скелетообразной старухи с косой. Я стараюсь не ненавидеть абстрактные явления – пустая трата времени.

– Всего минуту назад вы говорили совсем иначе. Так, словно убили бы смерть, если бы могли.

Кабал сверился с часами.

– Просто я не люблю напрасные траты. Вот и все.

– Нет, не все, – возразил Бэрроу и тут же понял, что переступил черту.

Кабал поднялся и оправил пальто.

– Хорошего дня, мистер Бэрроу, – сказал он строго и официально. – Наша беседа доставила мне удовольствие, но у меня еще есть дела в цирке. Прошу меня простить. – Он развернулся на каблуках и вышел.

Бэрроу покачал головой. У него было четкое ощущение, что он последний человек, от которого Кабал ждет прощения. За свою жизнь ему довелось повстречать всяких людей, но еще никогда он не сталкивался с таким человеком, как Иоганн Кабал. Бэрроу подумал, что до сих пор судьба была к нему благосклонна. Оставив деньги на столике, он вышел вслед за Кабалом.

На улице Фрэнк увидел, как тот решительно направляется в сторону станции. Бэрроу раздумывал, стоит ли последовать за Кабалом, когда раздался крик: «Папа!» Он обернулся и увидел свою дочь: Леони выходила из скобяной лавки. Бэрроу тут же понял, что она покупала петли для сарая. Не далее как вчера Бэрроу жаловался на них и пообещал однажды ими заняться. Но для Леони однажды равнялось завтра, за исключением тех случаев, когда однажды случалось сегодня.

Леони подошла к нему, радостно улыбаясь, и Бэрроу, которого временами охватывал приступ экзистенциальной тревоги, уверился, что его жизнь была прожита не зря. И все же странным образом непроглядно темное облако закрыло привычное счастье, которое он обычно испытывал с появлением Леони. Медленно Бэрроу повернул голову туда, где находился Кабал.

Некромант неподвижно замер на дальней части лужайки и глядел на Бэрроу. То, как он смотрел – прямо, не моргая, словно буравя взглядом, – заставило Бэрроу занервничать.