— Батюшка миотропный бендазол! Впечатляет. А результат? Позвонил кто-нибудь? — спросила Лиза.

— Позвонил Ренненкампф, — сухо ответил граф. — Потому что ему позвонила сама Екатерина Николаевна. Спрашивала про меня. Просила повторно отправить на швейцарское задание. А он ей отказал. Вот и вся история, сударыня.

— Вот вечно вы, граф, уныния напустите, — подключился Макс. — Можно подумать, у вас одного в жизни бывают разочарования. Вот, помню, подарили нам от императора Николая Константиновича «Юрьев день 2.0». Идея — обалденная. Первого марта можно было явиться в любую компанию, прямо с улицы, и тебя обязаны были взять на стажировку. И какой же я был дурак! Пошел в жандармерию. Хотел набраться полицейского опыта для ролей в боевиках и сценического — в Театре Офицеров.

— Достойная актерская школа, — кивнул граф. — Уважаемые режиссёры.

— Да, спектакли мы даём, и при полном аншлаге, но это всё не то… И-эх, надо было рискнуть и сразу в Шепси метнуться, на студию. Никуда бы не делись продюсеры, взяли бы на пробы в «Рыбу с золотой чешуей» как миленькие… Всего одна роковая ошибка — и вот до чего докатился: играю роль телохранителя пьяной полузакатившейся телезвезды с голой грудью!

— Что, друзьяшки мои милые? — обернулся к ним Ангел. — Вы что-то про меня говорили?

— Хвалили вас, товарищ Головастиков, и вашу мужественную грудь! — поторопилась Лиза.

— Это правда, грудь у меня мужественная, — умильно согласился Ангел, поглаживая себе по впалой куриной грудке. — Прямо загляденье.

— А изобретательная у вас императорская семья, клянусь альбуцидом, — сказала Лиза. — Это же каждый год нужно что-нибудь эдакое придумать.

— У них консультант хороший, — сказал Макс. — Креативный директор «Всемогущего». Господин Левинсон. Вот бы познакомиться с ним.

— Что? — снова вскинулся Ангел. — Вы про этого гадкого Левинсона вспомнили? Надеюсь, в связи с моим преступлением? Я вам уже говорил, что я его подозреваю в наипервейшую очередь? Вы просто обязаны его допросить!

— Я не против, — сказал Макс.

— Давайте не будем торопиться, господа, — сказал граф. — Сперва нужно осмотреть место преступления.

— А вот и наша остановка, — сказала Аврора. — Эй, Лиззи, выходим! Вы гляньте, господа: она опять ест. Что? Лепестки? Откуда она их взяла, во имя Господа Бота? Поверить не могу, что агент Личной Канцелярии Её Величества таскает в кармане объедки из ресторана.

* * *

Квартира Ангела изначально не слишком отличалась от Лизиной. Те же мандариновые стены, та же Самобранка посреди гостиной.

Однако Лиза пока не успела придать своим съемным апартаментам индивидуальности — клочья кошачьей шерсти повсюду и чахлый лимончик на подоконнике не в счет. А вот Головастиков явно трудился над украшением интерьера в поте лица. Ну и немножко перестарался, с кем не бывает.

Пока все гурьбой раздевались в прихожей и пытались освободить буйного Ангела от его великой шубы («Не отдам! Это продуманный образ!»), Лиза подкралась поближе к широкой арке и заглянула в гостиную.

Всё здесь было в избыточном количестве.

Гостиная телеведущего напоминала личные покои арабского шейха, решившего все свои нефтяные богатства спустить на мебель и расшитые подушечки с кисточками. Кисточки присутствовали также и на портьерах, и на ковре, болтались они в большом количестве и по краям Самобранки. Пуську бы сюда, подумала Лиза. Это же для кота просто Диснейленд.

Тут были и диваны, и кушеточки, и низкие столики на позолоченных львиных лапах, и какие-то пуфики, и керамические вазы, и бронзовые кальяны, и медные лампы — ну разве что джинна не хватало. Но всё это вальяжное великолепие меркло по сравнению с картинами на стенах.

Это были не просто какие-то там картины, а КАРТИНЫ. От них перехватывало дыхание и кружилась голова.

— Во имя психотропов всех Галактик! Это что еще за несусветная выставка? — ахнула Лиза. Ей показалось, что она вновь опьянела, даже противный еловый вкус почудился во рту.

Это был космос. Или художественное воплощение шоколадного пудинга, в который накидали всего, что было в холодильнике: от вишни до кусочков вчерашней яичницы. Наверное, все-таки космос, потому что кто станет рисовать шоколадный пудинг вперемешку с овощным рагу и огрызком заплесневелого сыра, завалившегося за банку с огурцами?

Лиза присмотрелась. Да, определенно космос.

На темном фоне мелькали неумело выписанные кометы, взрывались кривоватые звезды, сновали туда-сюда космические корабли, больше похожие на мексиканские тако. Целая серия холстов была посвящена портретам планет Солнечной системы. По Лизиному мнению, Сатурн в исполнении данного художника не особо отличался от говяжьей фрикадельки с луковыми кольцами.

И Луна, Луна на десятках картин. Неприветливая, угрожающая, совсем не красивая, совсем не напоминающая Селену. Пыльная, как Пуся после освежающего дневного сна под кроватью. Вся в рытвинах, как кухонный стол в Лизиной родной коммуналке.

Ангела наконец вытащили из шубы. Он с видом оскорбленной невинности побрел по коридору, держась за мандариновую стену.

— Ну, знаете, товарищ! — обернулась к нему Лиза, потрясенная художествами до глубины души. — Предупреждать надо!

— Преданная фанатка — и не в курсе, что ее кумир пишет потрясающие картины! — Ангел всплеснул руками, потерял равновесие и едва не шлепнулся на пол. — Ох, боженьки, ну и фанаты нынче пошли! Учить и учить их надо: как правильно любить и почитать своё божество! О времена, о нравы! Небось с Ричардом такого никогда не случается, — прибавил он с обидой. — Все граждане империи, даже летние букашки-однодневки, даже Разумные Блюдца знают, что он страшно увлекается гонками на лопатах. Да он весь завален подарочными лопатами! Я однажды был у него в гостях на вечеринке. Золотые, карбоновые лопатки, рукоятки из сакуры, чехлы из скафандровой ткани, именные гравировки, на одной лопате даже автограф бывшего императора Николая Константиныча… Ух, как завидно! А на меня, бедняжку эдакую, всем плевать!

— Ну что вы, сударь, не стоит себя недооценивать, — дипломатично успокоил его граф. — Полагаю, вам будет приятно узнать, что наш шеф Филипп Петрович — большой поклонник вашего творчества. Ваша картина «Межпланетная битва межпланетников» занимает достойное место в нашем кабинете.

— Что?! Так этот негодяй Левинсон скинул моих «Межпланетников» вам? — возмутился Ангел. — А я-то думаю: куда это он дел мой подарок на его сорокапятилетний юбилей! Негодяй, какой негодяй… А ведь я столько лунной пыли извел на эту гениальнейшую зарисовку!

— Чего извели? — переспросил Макс. — «Лунной пыли»? Приехали. Это многое объясняет. В том числе и полет резиновой курицы на квадрокоптере. Вы, сударь, наркотики для вдохновения принимаете? Как художники начала двадцатого века — опиум и абсент?

— Что? — Ангел с недоумением уставился на своего «телохранителя». — Какие наркотики? Наркотики — это новый смертный грех по версии «Заповедей 2.0». Читали последний номер журнала Православной церкви?