– Зачем?

– Чтобы найти номер машины.

Фрёлик молчал.

– Бьерке позвонили по мобильному телефону, – напомнил Гунарстранна. – Звонивший хотел, чтобы он устроил обыск в квартире Рейдун и оставил повсюду отпечатки пальцев, способные навести полицию на ложный след. Бьерке уверяет, что ему звонили с мобильного. Скорее всего, звонивший сидел в машине. Все оказалось очень просто: машина была припаркована где-то рядом с домом, а Юхансен видел и машину, и убийцу! Старик получил от кого-то деньги; кто-то очень интересовался Клавестадом, хотел выяснить, где он живет. И Юхансен продал адрес Клавестада за тридцать сребреников, точнее, за пятьдесят тысяч крон. Остается ответить на единственный вопрос: каким образом он вышел на водителя машины?

У Фрёлика похолодела спина. Единственный вопрос? Какого черта? Почему единственный?

– Юхансен записал номер машины и по нему нашел владельца. Я провел в его квартире полтора часа. Искал номер. Ведь он должен был его куда-то записать! Угадай, где я его нашел!

– Где? – У Фрёлика пересохло во рту.

– Я все время сидел на большущей стопке порнографических журналов! Потом я пораскинул мозгами и начал их листать. Насмотрелся веселых картинок до конца жизни… Кстати, помнишь, как раз в ту субботу я заполнил лотерейный купон, вписал туда десять номеров?

– В какую субботу?

– В ту, когда убили Рейдун. То есть ее убили утром в воскресенье. Но я угадал десять номеров!

– Нет, не помню. При чем тут твоя лотерея?

– Так вот, на женских сиськах в одном журнале я увидел строчку из лотерейных номеров. Двенадцать, как и должно быть. Десять из них были таким же, как у меня…

– И что?

– Под ними я увидел номер машины.

Фрёлик кивнул.

– Конечно, машина не обязательно принадлежала убийце, – продолжал Гунарстранна.

– Конечно, – согласился Франк, все больше волнуясь. Спина у него совсем взмокла.

– Но Юхансен в ту субботу вполне мог держать журналы перед собой на столе. Он смотрел телевизор и записывал выигравшие номера… Чем он занимался потом, трудно сказать. Скорее всего, заснул в кресле. Он ведь не спал всю ночь, потому что наблюдал за Рейдун и Сигуром. И все-таки мне кажется, что найденный мной номер – это номер машины убийцы. Конечно, для суда такое доказательство не годится!

– Ради всего святого, скажи, кому принадлежит машина!

– Пока не знаю. Я поручил все выяснить толстухе – знаешь, временной секретарше.

– Толстухе?

У Франка не осталось времени на вопросы. Им помешали – это наконец зазвонил телефон. Инспектор наклонился вперед и что-то записывал. Отключился. Показал запись Фрёлику, не говоря ни слова.

Франк прочел: «Мерседес-280», 1990 года выпуска. Владелец: Соня Брюнхильд Хагер.

Франк вздохнул, одновременно поворачивая ключ в замке зажигания.

– Брюнхильд, – буркнул он, словно пробуя имя на вкус и заводя мотор. Ему не понравилось, что ее второе имя – Брюнхильд. Брунгильда. Он вспомнил, как она прижималась к рулю маленькой «хонды» с багажником для лыж на крыше.

Побледневший Гунарстранна достал из бардачка проблесковый маячок.

– Езжай быстрее, – прошептал он, – но сначала включи эту чертову мигалку!

Инспектор Гунарстранна взволнованно говорил в рацию. Диспетчер, принявшая сообщение, отвечала хладнокровно и спокойно, и все же они понимали, как она волнуется. Она не смеялась и не шутила. В конце концов, речь шла о серьезной операции.

Франк думал о горничной в криво застегнутой блузке.

Гунарстранна положил рацию.

– Вот почему горничная так перепугалась, – объявил Франк, выключая сирену. Они почти на месте… – Должно быть, она все знала.

Гунарстранна мрачно кивнул.

– Соня подобрала невменяемого мужа у «Скарлет» в половине четвертого. По словам владельца, Энгельсвикен маму родную не помнил. Наверное, когда они вернулись домой, горничная проснулась от шума, который они подняли…

– А Соня Хагер по пути домой наслушалась столько, что не выдержала, – негромко подхватил Гунарстранна. – Выгрузив мужа, она помчалась назад, в город. Наверное, горничная слышала, как она потом вернулась; может быть, она вышла и увидела, что у Сони одежда в крови… Черт побери, как мы могли забыть горничную?

Франк не ответил. Он с ужасом представлял себе операцию. Группа захвата крадется между кустами… и последующую трагедию.

– Итак, сегодня на сцену выходят Давестюэн и его ребята, – продолжал Гунарстранна. – Она оказывается на месте. С Брегором. Наверное, догадалась, что приезд Давестюэна имеет какое-то отношение к нам…

Франк промолчал. Значит, она поспешила скрыться, чтобы доделать дело…

Есть!

Перед большим гаражом наискосок стояла маленькая синяя «хонда». Багажник на крыше был открыт. Дверцы нараспашку. Франк припарковался. Выскакивая, успел подумать: странно, что качок Брегор ездит в такой маленькой машинке.

Из «хонды» неожиданно громко заревело радио. Франк узнал хит группы Nitty Gritty Dirt Band под названием Fishin' in the Dark.

Он поднял крышку багажника для лыж. Пусто. Нагнулся, заглянул в салон. На сиденье валялась открытая коробка патронов «Эли-гран-при» для ружей 12-го калибра. Ружье у Брегора вполне соответствовало его образу… Гунарстранна заглянул в машину следом за ним. Франк показал ему полупустую коробку с патронами и захлопнул дверцу. Радио они не выключили.

Вдали послышалось завывание сирен, звук приближался. Теперь, подумал Франк, соседям будет о чем поговорить. Ему снова привиделась горничная в криво застегнутой блузке. Почему-то вспомнил Клинта Иствуда с сигарой во рту и «магнумом» 44-го калибра… «Брось пушку, ангелочек, иначе все взлетят на воздух!» Никаких объяснений. Грязному Гарри никогда ничего не приходилось объяснять, тем более когда он доставал «самый убойный пистолет на свете». Но Грязного Гарри никогда не отстраняли от службы. Грязный Гарри мог себе позволить кое в чем нарушать законы, особенно когда выполнял важные задания… Франк снова распахнул дверцу и выключил радио. Воцарилась тишина. Интересно, есть ли поблизости семьи с детьми?

Гунарстранна сел на пассажирское сиденье и включил рацию. Сирены завывали все ближе.

Франк смотрел на дом и думал о Соне.

Посреди всего безумия, сопровождавшего дело с самого начала, Соня Хагер, пожалуй, единственная говорила о подлинных чувствах. Для некоторых, говорила она, брачные обеты – дело серьезное. Интересная мысль для того, кто только что убил человека…

Он переводил взгляд с дома на полицейскую машину и обратно. Не знал, на что решиться. Интересно, что творится у нее в голове? Боится ли она? Сейчас ее трудно назвать нормальной. В ней клокочет ненависть… наверное, она вообще перестала соображать.