— Гхм-кхм... Слушай, ну ты успокойся... В самом деле — все нормально. За город выедем, я тебе все объясню...

«За город»!

Жить мне осталось минут пятнадцать...

Когда миновали развязку у Петровско-Разумовского, я решился. Да, таких, как я, не берут в космонавты. Но тяга к жизни присутствует даже у такого никчемного существа. Когда-то я этак сторонне размышлял, что неплохо было бы угодить под баржу и таким образом рассчитаться со всеми своими ошибками и проблемами.

Теперь я понял, что это все наносное.

Я хочу жить. Я слаб по сравнению с Собакиным, мне с ним не тягаться. Ему даже пистолет не понадобится — голыми руками задушит.

Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти свою дрянную шкуру...

Ждать пришлось недолго: неподалеку от рынка наша машина встала на светофоре.

Ну, ноги, не подведите...

Дернул ручку — дверь не открывается.

Еще разок. Безрезультатно. Замуровали!

Волна паники мгновенно смыла остатки здравого смысла и лишила возможности быстро соображать. Физиология тотчас же пустилась вразнос: сердце шибануло о грудную клетку так, что казалось, сейчас ребра сломаются, и забухало с тяжкой отдачей, как баскетбольный мяч об тонкую трехслойную фанеру.

— Тошнит? — озабоченно прогудел Собакин севшим на три тона голосом и медленно потянулся к бардачку. — Щас-ссс...

Нет, это у меня все медленно. Кровь вязнет в жилах, виски вибрируют в такт тяжким ударам сердца, багровый мир вокруг загустел и набух.

Не боец я, увы. Надо бы сейчас двигаться молниеносно, соображать быстро, а получается все наоборот. Вот так, наверное, и погибают в первом же бою такие, как я — обычные неподготовленные люди, не умеющие обуздать свою физиологию и просто впадающие в ступор перед лицом смертельной опасности.

— Нет ничего, — вязко сообщил Собакин, поковырявшись в бардачке. — Давай через окно, хрен с ним...

И, потянувшись через меня, нажал кнопку стеклоподъемника.

Стекло поехало вниз.

Я послушно поволок тяжелую голову в окно и взглядом зацепился за «утопленный» по самую шляпку штырек блокировки.

Ду-би-на...

Разблокировал дверь, открыл, полез наружу.

— Эй, ты че делаешь...

На негнущихся ногах (это не метафора — ноги и в самом деле едва слушались, казались чужими) обогнул стоявшую в соседнем потоке «Газель»...

— Ты куда, Бубка? Совсем сдурел?!

...перемахнул через парапет и, подвывая от ужаса, бросился в переход.

— Извините... Простите... Пардон...

Народу много, это хорошо. Собакин в два раза толще, у меня преимущество. Ага, я, кажется, уже начал продуктивно соображать! Это хорошо, сейчас это очень кстати...

Попетлял по рынку, встал в укромном уголке, отдышался. Осмотрелся — массивной фигуры моего страшного попутчика нигде не было видно. Это ничего не значит: вызовет подмогу, прочешут рынок, быстро найдут. Надо быстрее двигать отсюда.

Быстро пересек рынок, выскочил к стоянке такси.

— В Долгопрудный поедем?

— Хоть в Монте-Карло. Любой каприз за ваши деньги.

Сел, поехали. Кажется, никто не преследует. Уффф...

Поживем еще.

Вроде бы выпал из ступора — вспотел, правда, как свинья. Врач ведь, мог бы догадаться: когда у тебя паника, надо двигаться. Перед лицом смертельной опасности организм самопроизвольно впрыскивает себе гормональный допинг: чтобы кровь лучше свертывалась в случае ранения, чтобы можно было работать на пределе своих немалых возможностей. Если тупо сидеть на месте, можно запросто сдвинуть лыжи от «адреналинового передоза». Надо гонять кровушку, двигаться, драться, бежать...

Почему в Долгопрудный? Не знаю, просто это первое, что в голову пришло. В нашем направлении, в то же время несколько в стороне от трассы. Надо убраться из Москвы, а дальше видно будет...

Выйдя в Долгопрудном и расплатившись с таксистом, я первым делом позвонил Люде.

Трубку долго не брали. Неужели отключили? Вот только этого сейчас не хватало. Мобильного у Люды нет и, насколько помню, не было никогда, за проводной он не платит в принципе (принцип такой: ни цента на коммунальные расходы, все до копеечки — на «дурь»). Свет и телефон у него не отключают только из уважения к заслугам семьи и ввиду уверенности в щедрой компенсации. Обычно брат приезжает и оплачивает разом все задолженности и пени, а также благодарит добрых людей разными подношениями. Но бывает так, что брат отсутствует по полгода и более...

Наконец Люда взял трубку и ответил расплывающимся трюфельным голосом:

— Нннэ? Базза торпфедных катерофф. Мичман Бенкендорфф у аппфарата.

Ай как плохо... Товарищ уже крепко в производственном цикле. То есть адекватной оценки ситуации ждать не приходится. А она сейчас не помешала бы!

— Люда, возьми себя в руки. Мне нужен твой ясный ум.

— Оо-оу, это вы, виконт!

— Люда, мать твою! Слушай меня внимательно!

— Слушаю!

— За мной гонится банда киллеров. Едва оторвался...

— По полной оторвался?!

— Люда, соберись! Сейчас тебя приедут убивать, ты понял?!

— Не понял... В смысле — «принимать»? Ты разругался с Собакиным? Я сейчас же все спрячу...

— Люда — убивать приедут! У-би-вать! Они только что хлопнули Анвара, я еле ушел!

— Мне кажется, ты чем-то расстроен, — Люда сострадающе вздохнул. — Даже и не знаю, что тебе сказать, друг мой...

— Не надо ничего говорить, ты слушай.

— Я слушаю.

— Бери самое необходимое и немедленно уматывай из дому. Спрячься где-нибудь у камрадов. Ты понял?

— Понял.

— Дома тебе быть нельзя, ты понял, нет?

— Точно, ты расстроен. Ты разговариваешь со мной, как с последним дебилом.

— Короче, тебе нельзя находиться дома. Немедленно удирай!

— Понял я, понял. Еще что?

— Это все. Убирайся из дому. Не мешкая. Иначе тебе крышка...

Отговорив с Людой, бросил телефон на асфальт и тщательно растоптал его ногами. Останки запинал в решетку водостока.

Я тоже не лыком шит, меня голыми руками не возьмешь. Я видел в кино, как по мобильному отслеживали всяких-разных агентов. И даже ракеты с самолетов наводили. У меня дорогой телефон с кучей «наворотов», в которых даже, по-моему, дипломированный связист не разберется. Не знаю, может, там, в числе прочего, есть какая-нибудь скрытая функция определения местонахождения абонента. Пусть теперь попрыгают, сволочи, поищут меня безо всего...