— Звериный доктор опять звонил. Беспокоится о кошке. Но кошка, кажется, совершенно здорова.

Вопросительно приподняв бровь, она ждала моих объяснений. А серый полосатый кот, предмет обсуждения, сидел на подоконнике, деловито вылизывая свои белые лапки.

Я предпочла не отвечать. Конечно, мило, что к последнему счету Тим, наш ветеринар, присовокупил приглашение на открытие художественной выставки. С тех пор мы несколько раз встречались, и он мне нравится — такой терпеливый и интеллигентный. Но я прекратила рассказывать Ма о мужчинах, потому что она постоянно хочет выдать меня замуж.

— Я устала, пойду прилягу.

Ма поняла: что-то произошло.

— У тебя все хорошо?

— Да, конечно.

В спальне наверху я задернула шторы и поставила диск с «Нормой» Беллини. Рухнула на кровать, сжимая в руке амулет Мэтта, и отдалась чувствам.

Ма и Аннет пошли вместе со мной на аборт, сидели и ждали, пока меня готовили. Доктору нужно было сделать ультразвуковое обследование для уточнения срока беременности. Простая формальность, думала я. Мне намазали живот гелем, вся кожа покрылась мурашками от холода.

Я ожидала увидеть комок клеток, прилипший к стенке матки. Но внезапно на экране появилось изображение плода, и я вскрикнула от неожиданности. Подскочила так резко, что чуть не уронила сканирующее устройство. Врач строго посмотрела, но я уже не обращала внимания на приказания лежать спокойно. Я буквально прилипла к экрану.

Он занимался гимнастикой. Маленький головастик, он отталкивался от стенки матки, ворочался с боку на бок, радостно плавал, откровенно наслаждаясь жизнью. Он был таким забавным, свободным и игривым, что я не могла сдержать смех. Представила, как он тоже смеется. В тот миг я полюбила его, ребенка Мэтта. И моего, навеки.

Будь его отцом кто-то другой, наверное, я смогла бы через это пройти. Но это был Мэтт. Увидев малыша, я лишила себя выбора, хотя впоследствии мне пришлось нелегко. Не будь у меня таланта к обучению, мы все пропали бы.

Не решившись на аборт, я думала, что смогу восстановить отношения с Мэттом. Даже разыскивала его, но увидела их вместе с Вивиан. Как же было больно. Я ведь не знала, что он уже выяснил, что я натворила, точнее, что собиралась натворить. Я понимала, что запросто сумею разрушить их отношения, но боль утраты отрезвила меня — ребенок ничего не изменил. Как ни страшно, но пришлось признать очевидный факт: Мэтт был бы несчастен со мной.

Джейсона воспитывали двое родителей — я и Ма. Он очень сильно любил меня, хотя я редко бывала дома. С самого детства он замечал те редкие подарки, что я делала себе. «Мамочка красавица», — говорил он в таких случаях, восторженно глядя на меня круглыми глазенками. И я действительно чувствовала себя прекрасной. Он горько плакал всякий раз, когда я должна была уйти, хотя бабушка, моя Ма, всегда была рядом. Я возвращалась домой глубокой ночью, а они спали вдвоем в кресле у самых дверей, — значит, он ждал меня до последнего, пока не сморил сон.

Сначала мы жили в Квинсе, и это был истинный рай после квартиры в Бруклине, которой Джейсон так никогда и не увидел. Помню, как Ма все трогала мебель, стены, кухонные приборы, не веря происходящему. А я радовалась, что стены и пол чистые, что если мы все сидим в гостиной, то остаются еще свободные комнаты. А главное — нет никаких насекомых.

Из-за беременности учебу в Йеле пришлось отложить на год. Это было самое тяжелое время, мы с Ма работали на дому, но едва сводили концы с концами. Вскоре после рождения Джейсона я пошла ночами сортировать почту, чтобы днем быть с малышом. К началу следующего учебного года мы переехали в Нью-Хейвен, в маленькую квартирку рядом с университетом. С финансовой поддержкой Йеля стало немного легче.

Мы жили на стипендию и кредиты. Студенткой я работала в четырех местах одновременно, но все-таки закончила с отличием и поступила в Медицинскую школу Гарварда. В те годы бесконечной выплаты бесконечных долгов мне пришлось максимально использовать все природные таланты, чтобы стать первоклассным хирургом.

Да, я подарила Мэтту его жизнь с Вивиан, его простое семейное счастье. В то же время лишив его жизни с нами. Я в огромном долгу перед Джейсоном, который никогда не смогу оплатить. Отказавшись от Мэтта, я вынудила Джейсона сделать то же самое. Сын заплатил за мои благородные устремления. Пока он еще мал и не задает вопросов, на которые мне не хотелось бы отвечать, — вопросов о своем отце. Но придет время, когда он пожелает узнать правду. Что я скажу ему? Откуда мне знать, в чем была эта правда много лет назад, когда я сама ничего не понимала?

Звуки Sola, furtive al tempio наполнили комнату.

Я разрываю священные узы.

Живи и будь счастлив

Со своей единственной любовью.

Глубоко вдохнув, я встала с кровати и распахнула дверь.