– А ты что, именно меня ждал? – вытирая мокрым полотенцем руки, спросил Клоп, уже заинтересованно. – Кто ж тебе подсказал-то?

Вазген смутился.

– Да не то чтобы именно тебя. Только прикинь – ты приходишь, а место занято!

– Подумаешь, незадача! – оскалился Клоп. – Я бы тебя согнал, и все дела!

Он протер ладони насухо, осмотрел их и остался доволен.

– На, братан, повесь у себя наверху, пусть протряхнет, – Клоп бросил полотенце похожему на жабу.

Тот расправил его и повесил на спинку своей шконки. Значит, двое из трех сокамерников признали право Клопа распоряжаться в «хате». Оставалось разобраться со смотрящим.

– Ты кто по окраске, Вазген? Где чалился? Кого знаешь?

– Вор я, брат, – как можно солидней ответил тот. – На второй зоне трешник оттянул. А знаю всех деловых…

– Это хорошо, – кивнул Клоп. – Костю Кима знаешь?

– Конечно! Он рынки держит.

– Ай, молодца! – восхитился Клоп. – А как его зовут?

– Кого?!

– Костю Кима.

Вазген озабоченно сдвинул густые брови, но не произнес ни слова.

– Ну, что заменжевался?! Как братана нашего зовут?

– Так Костя ж его зовут!

– Нет, брателло! Так его называют. А зовут его Кэсо-мун. Не знаешь ты его. Только слышал. Как же так?

Наступила тишина. Вазген облизал пересохшие губы. Двое других молчали, переводя взгляд с одного опытного на другого.

– А про меня слыхал, Вазген? – небрежно закинув ногу за ногу, спросил Клоп.

Чернявый почтительно кивнул:

– Конечно, братва рассказывала. Фартовый, говорят, с самим Севером кентуется…

Он старательно вплетал в речь знакомые блатные интонации. Но напрасно: Клоп уже понял – на блатного тот явно не тянул. Обычная приблатненная шушера.

– Тогда непоняток не будет. – Клоп вытер губы и поднялся. – Смотрящий теперь я. Отчитаешься за общак, расскажешь за дела на хате, и будем жить дальше. Вопросы есть?

Вазген подумал, неуверенно пожал плечами.

– А?! – Клоп приложил к уху согнутую ладонь. – Не слышу без очок!

– Нет.

– Ну и хорошо. А чего это вы без кликух живете?

– Да так как-то вышло, – развел руками Вазген. Он уже перестал корчить из себя главного.

Ишь, сука! Это тебе не Жабе ночью маяковать.[59]

– На тюрьме просто так ничего не выходит! – назидательно сказал Клоп. – На тюрьме то выходит, что смотрящий решит!

И указал пальцем на Николая Николаевича.

– Ты будешь – Муха! Понял? А ты – Альпинист, – палец уперся в Вазгена. – А ты… А ты Жаба!

Сабуров скривился, но возражать не стал.

В замке противно лязгнул ключ, дверь приоткрылась.

– Клищук, на допрос, – скомандовал выводной.

Зема

«География» преступности – это распределение криминала по регионам, районам, объектам. Конечно, преступление могут совершить где угодно, но вероятность того, что оно произойдет в пивной «Актер», гораздо выше, чем в драматическом театре. Хотя и там и там к вечеру становится многолюдно. В театре нарядная публика в ожидании спектакля прогуливается по просторному вестибюлю, любуясь видами осеннего Задонья, или попивает в буфете коньяк из пузатых бокалов, закусывая бутербродами с красной икрой, как и подобает интеллигентным людям. В «Актере» к концу дня собираются завсегдатаи, пиво и водка льются рекой, плотный табачный дым режет глаза, звучат задушевные разговоры, откровенные признания, горячие уверения в дружбе. Хотя от мокрых пьяных поцелуев до беспощадной драки расстояние бывает короче ширины залитого пивом стола.

Зема с двумя спутниками ввалились в зал, когда начало темнеть. Один вид этой троицы не вызывал сомнений в том, что их отпечатки пальцев навечно водворены в милицейские архивы. К тому же здесь их хорошо знали. Отвечая на приветствия, блатные сквозь сигаретный дым прошли в глубину помещения. Для них немедленно нашелся свободный стол, и тут же принесли пиво, причем в стеклянных кружках, а не в уродливых пластиковых стаканах. Это было высшей степенью уважения.

Жадно утолив первую жажду, троица закурила и принялась неторопливо прихлебывать светло-желтую жидкость. Публика, в основном, уже находилась «под градусом». На тяжелых деревянных столах между горками рыбьих скелетов и серебристой кожуры вперемешку с огромными стаканами стояли водочные бутылки. Подавальщицы метались быстрыми тенями, рассекая густые облака злого сигаретного дыма. Словом, все шло как обычно.

И вдруг возле входной двери вспыхнула ссора. Ругань, удары, потом со звоном разбилась едва початая водочная бутылка, и это показывало, что дело принимает весьма серьезный оборот. Головы завсегдатаев повернулись в сторону шума. Ссорились два недавно зашедших и никому не известных рогомета. Высокий, жилистый, в мятом плаще схватил за грудки своего спутника – крепыша среднего роста с малоприметным невыразительным лицом.

– Ты че меня притыкаешь?!

Тот резко высвободился и заорал во всю глотку, по-блатному растопырив пальцы:

– Закон знаешь: фуфло прогнал – отвечай!

Он выглядел, как завсегдатай зоны, был одет на манер тиходонской шпаны – в короткую куртку и широкие удобные джинсы. И вел себя уверенно и нагло, будто вокруг – одни лохи и фраера.

В следующую секунду от мощного толчка высокий отлетел к двери, ударился о косяк и страшно рявкнул:

– Все, завалю!

Он выхватил из-за пояса пистолет и дважды выстрелил в потолок. Из деревянных балок посыпалась труха. Крепыш пригнулся и выхватил нож. Пивную прорезал дикий вопль:

– Ну, сука-а, кранты!!!

Даже опытные завсегдатаи «Актера» оцепенели. Все же в обычной тиходонской пивной перестрелки – дело, мягко говоря, не частое. Но все кончилось также внезапно, как и началось. Высокий развернулся и выбежал на улицу, крепыш бросился следом. Наступила ошеломленная тишина. Постепенно завсегдатаи начали приходить в себя – зашевелились и принялись обмениваться впечатлениями.

– Ну, козлы…

– Так и вальнуть могут, не по делу…

– Эй, Клава, неси еще водки…

Но на этот вечер приключения в «Актере» не закончились. Под окнами послышался визг тормозов, замигали синие маячки, и внутрь ворвались автоматчики в касках и бронежилетах.

– Всем на пол! Руки за голову! Быстро!

Тем, кто замешкался, придали ускорение автоматные приклады и тяжелые ботинки. Остальных стимулировал пример товарищей по несчастью. Через несколько минут заплеванный пол плотно покрыли неподвижные человеческие тела со сцепленными на затылке руками. Точно как в кино.