Они очень сильно встряли. Он очень озабочен тем, чтобы как-то выпутаться.

Он скоро явит ей план. Полина ждет этого и боится. Знает – согласится на любой, потому что у самой… Никакого. Только кроющее периодами отчаянье.

Попав в дом, Гаврила снова включает воду и электричество. Идет на кухню, чтобы пустить ещё и газ.

Полина неспешно разувается, снимает с плеч кожанку. Её ноздри снова щекочет приятный запах старого дома, но на сей раз – никакого восторга.

– Голодная? – мотает головой в ответ на вопрос Гаврилы.

Подходит к нему, обвивает шею. Поднимается на носочки и прижимается к губам.

Поле не хочется, чтобы ему рядом с ней, такой нестабильной, было плохо. Не хочется его тревожить сверх меры.

Ее пальцы скользят по мужской шее, она гладит Гаврилу по волосам и целует в губы раз за разом.

Чувствовать движение его рук на собственной спине очень приятно.

Попав в дом, она всё же понемногу оттаивает. Волшебное место…

– Поесть придется, потому что утром надо натощак идти.

Гаврила обращается чуть извинительно. Смотрит в лицо Полины очень внимательно. Она же только кивает, предпочитая смотреть в ответ на его губы.

Нужно – она поест.

– Ты сомневаешься? – вопрос Гаврилы заставляет замереть. Пальцы тормозят на его затылке. Взгляд взметается вверх…

Он нахмурен, очень серьезен, ответа ждет…

– Нет.

Но сомнений в Полине нет. Её не пугает венчание. В себе и в нем она уверена.

Видя эту уверенность, Гаврила чуть расслабляется. Это отражается на лице. Он сглатывает, снова чуть гладит…

Берет за руку, тянет к лестнице.

Они идут вверх под звуки тихого скрипа. Чем ближе дверь в комнату, в которой когда-то спали на полу, тем больше к привычному запаху дома примешивается новый – свежего лака.

Наверное, именно это вызывает в Полине первую беременную реакцию. Ей внезапно нравится…

Она готовит себя к тому, что сердце трогательно сожмется от вида той самой новой кровати.

Но Гаврила давит на ручку, открыв – включает свет… И сжимается сильнее.

– Полностью ремонт не успею пока, но хотя бы так…

Он произносит далеко не так уверено, как когда-то давно заигрывал на заднем дворе клуба. Волнуется сильнее, кажется.

А Поля обводит взглядом преобразившуюся комнату.

Она выглядит, как один из уголков скандинавского магазина домашнего уюта. Здесь всё новое. Пол, потолок, люстра…

Кровать, шкаф, трюмо…

Очень похоже на то, которое стоит в её комнате. Удивительно, но он запомнил и повторил.

На глаза наворачиваются слезы. Полина вскидывает взгляд на Гаврилу и улыбается.

– Спасибо, – её благодарность скорее угадывается, чем слышится, потому что в горле ком. О ней никогда и никто так не заботился. Папа в детстве говорил, что она – его принцесса. Но, кажется, имел в виду совсем не то же самое, что, не говоря, в поступки закладывает Гаврила.

– Отдыхай, а я пока яичницу сделаю. Тебе же понравилась, да?

Поля кивает, тянется к губам парня. После короткого поцелуя Гаврила выходит, а Поля ступает в комнату, оглядывая её внимательнее.

Он даже окно поменял. На полу у кровати лежат мягкие коврики…

Наверное, потратил много времени и денег, которые с ней бесконечно приходится зарабатывать.

Это понимание сидит занозой в сердце. Полине не хочется быть меркантильной. Хочется давать не меньше, чем он дает. А как-то так получается, что с нее – только любовь…

Девушка опускается на кровать, гладит пальцами плед…

Снизу доносится звон посуды.

Только здесь и только рядом с ним ей так уютно. Так безопасно.

* * *

Следующий день снова начинается для Гаврилы с Полиной рано.

Полина прислушивается к себе постоянно – это её новая привычка. И вот сейчас чувствует себя странно: абсолютно не сомневается, но всё равно волнуется.

Ей в голову не приходило всерьез заниматься подготовкой к свадьбе. Но в одном она отказать не смогла. Наверное, даже скорее Гавриле, чем себе.

Он заслуживает венчаться с невестой в белом платье. Оно довольно простое. Это длинный сарафан, лишенный особенного шика. Но когда Гаврила видит его, встречая Полю под лестницей, его глаза блестят. У нее в ответ загораются щеки.

В руках Поля держит красивый платок, найденный еще во время первого визита в одном из шкафов…

– Можно? – она спрашивает, показывая его Гавриле. Если правильно понимает – это вещь его бабушки. Очень красивая. И что-то наверняка значащая…

Его Лампе не суждено было попасть на венчание внука. Но хотя бы так Полине хотелось отдать женщине дань уважения.

Гаврила сглатывает, кивая. А потом отвечает на бессловестную просьбу – повязывает платок, когда Полина разворачивается к нему спиной и приподнимает волосы.

Закончив, парень целует в шею сзади, по телу Полины расползаются теплые мурашки.

Оглянувшись, она улыбается и снова немного краснеет, а его глаза уже горят смешинками…

Он тоже волнуется, но ничто не способно омрачить счастья.

Заходя в храм, Гаврила держит Полю за руку, а другой крестится, склоняя после голову.

Она же до боли сжимает крестик и просит по-своему: «Боженька, пусть у нас всё получится. Умоляю тебя. Пусть всё получится».

Их встречает отец Павел. Гаврила договорился с ним заранее, поэтому ни вопросов, ни сомнений Полина в мужчине не чувствует.

Девушка знает: обычно без штампа в паспорте пары не венчают, но Гаврила как-то смог убедить батюшку, что им нужно. Когда они распишутся, Полина понятия не имеет. Этого они еще не обсуждали.

Стоит рядом с алтарем, пока священник и еще несколько помогающих ему человек готовятся к началу. Гаврила исповедуется и причащается. Она же просто ждет. Не знает всего этого, не умеет…

Потом же в их руках оказываются свечи. У отца Павла красивый низкий голос. Его распевы заполняют церковь, отражаясь от кожи и стен.

Полина волнуется, боится опростоволоситься, но во взглядах Гаврилы, которые время от времени ловит, читает всё то же – озорство и счастье.

Он всё делает первым – прижимается губами к кресту, начинает креститься, целует корону. Ей нужно только повторять. Язык Полины не повернулся бы назвать себя набожной, но ритуал её пробирает очень сильно. Их будто нитью сшивают. Раз и на всю жизнь.

Это очень ответственно, будоражит… Но не пугает. Наоборот – из страха рождается невероятная ейфория. Её главное желание – чтобы эта нить никогда не порвалась. Об этом она просит у бога. Об этом она дает нерушимый обет, принимая такой же от Гаврилы.