власти вынуждены были отступить от крайностей «коммунистического поветрия» и дать людям больше возможности работать на себя, а не на государство. Но как только положение в экономике улучшилось, возникло опасение, как бы крестьяне - основной собственнический социальный элемент - не склонились к «капитализму». Для борьбы с такими нежелательными тенденциями в 1963 г. сначала в деревне, а позже и в городе было развернуто «движение за социалистическое воспитание» или «четырех чисток» (идеологическая, политическая, организационная и экономическая). В качестве образца для подражания начали пропагандировать сельскохозяйственную производственную бригаду Дачжай в провинции Шаньси, которая, действуй по принципу опоры на собственные силы, старалась как можно больше производить, поменьше потреблять и не просить помощи у государства. В промышленности в пример ставились Дацинские нефтепромыслы, где рабочие кроме своих прямых обязанностей должны были заниматься еще и сельскохозяйственным трудом, обеспечивая себя продовольствием. Но у Дацина и Дачжая оказалось очень мало последователей. Экономика постепенно восстанавливала структуру, методы организации и управления, аналогичные тем, что практиковались в «ревизионистском» Советском Союзе. Таким образом, противоречия между идеалом и реальностью были налицо. Они продолжали обостряться и вылились в скрытую борьбу двух противоположных тенденций и их лидеров - Мао Цзэдуна и председателя КНР Лю Шаоци.

Мао Цзэдун и его сторонники были оттеснены от решения хозяйственных вопросов, но сохранили свои позиции в сфере идеологии и в армии. Под контролем левых продолжалась разработка теоретических основ политики. В 1963-1964 гг. в стране прошла дискуссия о «раздвоении единого», которая была направлена в русло абсолютизации противоречий и их борьбы[278]. Реальное «раздвоение единого» происходило и в китайско-советских отношениях, причем наиболее острые разногласия вызвали вопросы теории и практики марксизма.

Полемика между правящими партиями двух стран была уже в полном разгаре, когда летом 1963 г. Пекин выступил с «Предложениями о генеральной линии международного коммунистического движения». В них был сделан акцент на идеях классовой борьбы, резко критиковались ошибочные, с точки зрения Пекина, взгляды, связанные с недооценкой основных противоречий современного мира[279]. Фактически Пекин выступил с собственной программой для мирового коммунизма. Это был еще один вызов «старшему брату». Разногласия окончательно обозначились. Китайская сторона исходила из того, что империализм и капитализм находятся в упадке, 2/3 населения мира стремятся совершить революцию, 1/3 (народы, ставшие на путь социализма) хотят довести ее в своих странах до конца. Но как СССР, поддерживавший, в отличие от КНР, широкие и разнообразные связи с Западом, мог выступать за окончательное разрешение противоречий капиталистического общества путем осуществления там пролетарских революций и установления диктатуры пролетариата? Не было смысла отказываться и от компромиссов с западным миром в вопросах разоружения. Также совершенно нереальным был возврат к практике разжигания классовой борьбы в социалистических странах.

Появление «Предложений» ухудшило отношения между двумя странами. Опасаясь, что основанные на марксизме левые идеи могут найти последователей, Москва попыталась не допустить распространения в СССР китайских пропагандистских материалов. Последовал ряд связанных с этим эксцессов, обмен дипломатическими нотами, некоторые китайские дипломаты и студенты были высланы на родину. Позже за меньшее зло сочли все же опубликовать данный документ, сопроводив его «Открытым письмом партийным организациям, всем коммунистам Советского Союза» в качестве комментария. В ответ в КНР началась новая волна критических публикаций о политике советского руководства.

Из-за крайней левизны выдвигаемых идей, а также сохраняющегося авторитета Москвы среди «братских партий» и ее косвенного контроля над ними Пекин смог получить открытую поддержку своей позиции лишь среди маргиналов коммунистического движения. К их числу принадлежали Албания, несколько не пользующихся влиянием в своих странах коммунистических и социалистических партий и отколовшиеся от уже имеющихся или созданные заново с помощью Китая «марксистско-ленинские» компартии.

Более широкие возможности открывались для Пекина в «третьем мире». Подъем национально-освободительного движения, казалось бы, подтверждал, что это «зона бурь». Многие из возникших здесь государств и революционных движений по тем или иным причинам были склонны к сближению с КНР. Наиболее тесные отношения у нее сложились с Индонезией. Даже вынашивался совместный проект создания «революционной ООН»[280].

Смена руководства в Москве в октябре 1964 г. давала некоторую возможность улучшить отношения с СССР. И если этого не произошло, то главным образом потому, что разногласия между двумя странами уже давно вышли за рамки двусторонних отношений. Каждая из них выступала уже как представитель определенной тенденции (СССР - «научного социализма» или, по оценке его противников, «ревизионистской тенденции», КНР - леворадикальной фундаменталистской), имела собственную обоснованную и распропагандированную позицию, которую не собиралась менять, и пользовалась поддержкой своих сторонников среди зарубежных компартий. Все более очевидно дело шло к полному расколу не только «социалистического лагеря», но и всею коммунистическою движения. Поскольку соотношение сил в нем было не в пользу КПК, то Пекин, чтобы не ставить себя под удар, в феврале 1965 г. выступил категорически против проведения международного совещания коммунистических и рабочих партий не только через 4-5 лет, как он сам же недавно предлагал, но и через 8-10 лет[281]. Когда же через месяц, в марте 1965 г., в Москве без участия Китая и еще 6 стран состоялась консультативная встреча «братских партий» по подготовке такого совещания, это вызвало негативную реакцию. Встреча была расценена как угроза единству мирового коммунистического движения. В эти же дни взаимное раздражение и неприязнь двух «братьев» вылились в конфликты с китайскими студентами в Москве и антисоветские митинги протеста в КНР.

Опасный оборот в середине 60-х годов приняли китайско-американские отношения. Эскалация вьетнамской войны привела к тому, что военная угроза приблизилась к границам КНР. Тогда Пекин, продолжая на словах выступать за продолжение борьбы с американским империализмом методами «народной войны», поспешил довести до сведения США информацию об умеренности своей позиции и готовности к сдержанности.

Наконец, сильнейший удар по планам Пекина был нанесен в Индонезии. В результате неудачной попытки переворота, предпринятой 30 сентября 1965 г., там была разгромлена коммунистическая партия, и Китай потерял своего наиболее значительного союзника.

Внешнеполитические неудачи 1965 г. завершили пятилетний период особенно активной деятельности Пекина на международной арене, который показал, что Китаю так и не удалось стать ни новым центром «мировой революции», ни силой, способной успешно противостоять Западу. Единственная цель, к которой сознательно стремились в Пекине и которая была достигнута, - независимость от «старшего брата». В 1965 г. Советскому Союзу были выплачены все долги. К этому времени экономические связи КНР были переориентированы на Запад. Контакты с КПСС фактически прерваны.

Изменения, произошедшие в отношениях между двумя странами, означали раскол «социалистического лагеря». С другой стороны, это было закономерным следствием развития созданной Советским Союзом системы