Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один из муравьев-разведчиков сделал вылазку на кучу ненужной почты и полз по лежавшей сверху розовой глянцевой рекламной открытке. Что он надеялся там найти? Аннабель вытянула указательный палец смерти и опустила его на скаута. Его маленькое тельце было очень твердым, и когда она подняла палец, муравей еще извивался. Муравья удивительно трудно убить. Аннабель надавила еще раз, посильнее, и только тогда обратила внимание на надпись на открытке, в которую в этот момент тыкала пальцем. На нарисованном белом облачке изящным женским почерком было написано несколько слов:
Беспокойство? Стресс?
Опустошенность?
Палец Аннабель, еще давивший муравья, указывал прямо в середину буквы «О» в слове «Опустошенность». Случайность? Она убрала палец и стала читать дальше.
Чего вы ждете?
Побалуйте себя, любимую,
по-настоящему чувственным
времяпрепровождением!
Расслабьтесь, обновитесь
и освежитесь…
Порадуйте себя роскошным массажем
горячими камнями!
Избавьтесь от стресса с помощью
нашей непревзойденной ароматерапии!
На открытке была фотография красивой молодой женщины, лежавшей на столе с полотенцем на голове. Глаза ее были закрыты, плечи обнажены, а выражение лица – блаженное. Никаких следов стресса или беспокойства.
«Дзен-безмятежность» ~ Дневной Спа-центр и Оздоровительный центр ~ Потому что ВЫ этого заслуживаете!
Маленький разведчик все еще подергивал лапками и антеннами в середине буквы «О». Аннабель легонько толкнула его пальцем. Он махнул ей в последний раз, потом его крошечное тельце дернулось и замерло. Он умер. На глаза Аннабель навернулись слезы. Он заплатил своей маленькой жизнью, чтобы указать ей, куда идти. Она осторожно взяла листовку «Дзен-безмятежность» и сгребла на нее трупы муравьев. Каждому человеку нужна группа поддержки. Что ж, значит, ее группа поддержки – колония муравьев. Ее бесстрашный помощник должен отправиться вместе со своими товарищами к месту последнего упокоения. Аннабель даже подумала, не похоронить ли их должным образом во дворе, но потом решила, что это уже безумие, и кроме того она не хотела случайно встретить там Негодного. Поэтому она выбросила тела муравьев в мусорное ведро, взяла листовку и пошла искать свой сотовый, удивляясь этому удивительному совпадению. Ведь это не какой-нибудь обычный дневной спа-салон «Безмятежность». Это дневной спа-салон «Дзен-безмятежность»! Разве такое совпадение может быть случайным?
32
Опять это постукивание пальцем по виску, и вот падает последняя капля дождя, и чей-то голос шепчет…
– Эй.
– А? – Бенни открыл глаза и увидел перепачканный краской указательный палец. Сегодня краска была черно-фиолетовой. У него екнуло сердце.
– Опять заснул за книжками?
Он поднял голову, потер глаза и проверил, нет ли слюны на подбородке.
Алеф рассматривала названия книг, стопка которых служила ему подушкой.
– Вау. Ты читаешь Вальтера Беньямина?
В ее голосе прозвучало уважение, и Бенни почувствовал, что краснеет.
– Не сказать, что я его читал, – признался он. – То есть я читал слова, но не понял, о чем они.
– А, ну, может, тебе это и не нужно. Может быть, они впитывались тебе в голову, когда ты на них спал. Что-то типа осмоса.
Бенни не знал, что такое осмос, но просиял.
– Ты так думаешь? – Он не чувствовал, что стал умнее, а какой смысл держать в голове книги, если не понимаешь их? И все же…
– Нет. – Алеф, смеясь, похлопала его по плечу. – Нет, конечно. Но не переживай. Если ты действительно хочешь разобраться во всем этом, Бутылочник тебе поможет. Он знает все. Пошли!
Она отвела его к лестнице, которой мало кто пользовался, и они, спустившись на два пролета, оказались сразу на пятом этаже. Оттуда они перешли в Старое крыло и направились в дальний угол, где на стеллажах под индексом 331880 хранились книги о философии труда. Там стояли книги по теории контрмонополии, о промышленной демократии и профсоюзах как инструменте классовой борьбы, но Алеф и Бенни прошли мимо. Впрочем, ничего страшного. В наши дни такие книги не находят большого числа читателей, они привыкли к пренебрежению и забвению. Им не хватает жизненных сил, чтобы взлететь с полок, и все же они не теряют надежды.
В конце прохода Бенни увидел дверь одного из многочисленных библиотечных туалетов. Дорогу перегораживала ярко-желтая пластмассовая табличка: «Не входить, туалет закрыт на уборку!» Ниже это сообщение для верности повторялось по-испански. Указание было четким и однозначным, поэтому Бенни остановился, но Алеф спокойно прошла мимо него, толкнула тяжелую дверь и придержала ее в открытом положении. Он все еще колебался, но из туалета раздался громкий голос:
– Заходи-заходи!
Бросив виноватый взгляд на табличку, Бенни бочком обогнул ее и проскользнул в дверь, которая закрылась за ним с тихим вздохом. Эта туалетная комната располагалась в Старом крыле Библиотеки и была спроектирована с размахом, в щедром стиле ушедшей эпохи. Высокие сводчатые потолки, декоративная черно-белая керамогранитная плитка на стенах и полу, умывальники, столешницы и писсуары из воскового мрамора, который с годами размягчился и выветрился. Ручки на тяжелых деревянных дверях кабинок, краны, трубы и прочая сантехника – все было сделано из латуни и начищено до блеска.
В дальнем конце туалета на перевернутых ведрах сидели двое мужчин из обслуживающего персонала Библиотеки, а в центре между ними – Бутылочник в своем инвалидном кресле, окруженный вздымающимся скоплением белого пластика и похожий на короля на облачном троне. На полу у ног его стоял кейс, перед ним маленький раскладной карточный столик, а на столике – бутылка водки, буханка черного хлеба и большая банка маринованной селедки с воткнутой сверху пластиковой вилкой. В воздухе висела густая завеса табачного дыма. Между этими троими шла страстная дискуссия на языке, которого Бенни не понимал. Все трое курили. Алеф кашлянула и демонстративно помахала рукой у себя перед лицом. Подойдя к окну, она открыла тяжелые старые рамы с рифлеными стеклами, тогда мужчины пожали плечами, затушили сигареты в старой жестянке из-под супа, которая служила им пепельницей, и подняли рюмки в честь девушки.
– Добродошли[46]. На здравье! – сказали они и осушили стаканы, после чего оба уборщика, оказавшиеся близнецами, сунули свои рюмки в карманы, встали и ушли, на прощание приветственно хлопнув Бенни по плечу.
– Дышать нечем, – сердито сказала Алеф, но Славой никак на это не отреагировал.
Его водянисто-голубые глаза были прикованы к Бенни, и когда Бенни приблизился, большие руки старого бомжа поднялись в воздух с накрытых одеялом колен, словно обладали собственным разумом, и задвигались в семафорическом танце, который Бенни не понимал, а Бутылочник явно не контролировал. Но старик, казалось, и на это не обращал внимания. Он не
