В общем, я не могу точно утверждать, что затишье на фронтах японо-китайской войны в марте девяносто пятого года явилось следствием исключительно моих усилий, но оно все же наступило, и почти сразу удалось выгодно толкнуть китайцам сто пятьдесят тысяч снимаемых с вооружения винтовок Бердана — разумеется, в комплекте с солидным запасом патронов. Ясное дело, не по официальным каналам, а через безродного космополита Полякова, причем он ухитрился наварить на операции почти сто тысяч рублей сверх того, что ему предназначалось изначально. Но, так как банкир сам в этом сознался, я решил оставить сверхплановые деньги ему.

То есть китайцы начали лихорадочную подготовку к реваншу, а японцы в это время собирали флотилию для десанта на Формозу. Кроме того, над позициями китайцев начали было летать два японских дельтаплана. Как меня просветил Вилли на основании данных своей разведки, один из них от рождения был моим, а потом я его продал англичанам в процессе визита за орденом Подвязки, а второй японцы сделали сами, по образцу, через третьи руки купив немецкий движок. Правда, летали они недолго, а потом перестали. Китайцы утверждали, что сбили их, но это вряд ли. Скорее всего движки просто выработали ресурс. Такой вывод я сделал из того, что первым пропал японский дельтаплан, бывший же мой летал еще неделю, перед тем как тоже исчезнуть. Впрочем, для разведки расположения китайских войск времени скорее всего хватило. Во всяком случае, именно так посчитал кайзер — и на всякий случай заказал мне изготовление двух десятков дельтапланов, причем в комплекте с моторами. Кроме того, он написал, что, считая меня своим другом, хочет поинтересоваться. Как, по-моему, будет лучше — доверить практикующемуся в России Цеппелину строительство дирижаблей в Германии или воздушные корабли в количестве для начала трех штук просто купить, а граф пусть продолжает стажировку?

Я ответил, что в качестве оптимального варианта вижу создание совместного производства, причем корпуса лучше делать в Германии, а моторы в России. Цеппелин, по моему мнению, уже набрался достаточно опыта для строительства цельнометаллических дирижаблей, а двигатели пока лучше получаются у нас. О том, что дирижабль без двигателей есть всего лишь большая и красивая дюралевая бочка, а двигатели без дирижабля можно ставить на что угодно, и их оторвут с руками, я уточнять не стал. Чай, Вилли не маленький, сам догадается. Пусть строит свои моторные заводы, это наверняка вызовет рост потребности в нефти, которой у Германии нет даже в колониях, а у нас ее вполне достаточно.

Тем временем в конце марта китайцы перешли в наступление, которое кончилось именно так, как могли предполагать все хоть сколько-нибудь осведомленные люди. Уже через десять дней армия Поднебесной как организованная сила просто исчезла, хотя и раньше ей не больно-то являлась. В первых числах апреля японцы высадили десант на Формозе, а начиная с десятого числа Китай возобновил плач о том, что надо как можно скорее перейти к мирным переговорам. Причем он производился в исполнении Ли Хунчжана, которого после первых поражений назначили козлом отпущения, сняли почти со всех постов и даже собирались отправить в ссылку, но, когда припекло, быстренько извлекли на свет божий, вернули на все должности и поручили вести переговоры.

Хунчжан начал с откровенной провокации, то есть вызвал нашего посла в Пекине и предложил аренду Формозы в качестве платы за заступничество России. Ту самую, которую у Китая уже практически отобрали! Да еще прозрачно намекнул, что за столь щедрый подарок его, гада, не помешает материально простимулировать.

Посол связался со мной по телеграфу, ибо такого развития событий никто в России не предполагал, даже я, и у посла не было заранее заготовленных инструкций. Но теперь ему было телеграфировано, куда именно надо послать старого хапугу вместе с его дурой-императрицей, и Хунчжан перенаправил свои усилия на Японию.

Переговоры начались двадцатого апреля в японском городе Симоносеки. И прошли вполне ожидаемо, несмотря на увертки и скулеж Хунчжана и помощь бывшего американского госсекретаря Джона Форстера. Ему удалось снизить контрибуцию с пяти миллионов лян, как поначалу требовали японцы, до двух с половиной — и все. Между прочим, это немного больше пяти миллионов рублей — с моей точки зрения, несерьезная плата за безоговорочное поражение. В остальном же смягчить условия китайцам не обломилось.

Корея признавалась независимым государством, но это никого в заблуждение не вводило. Китай лишался Формозы, Пескадорских островов и Ляодунского полуострова, а также обязался предоставить Японии концессию на постройку железной дороги в северной Манчжурии. Потом они ее передадут нам в обмен на выкуп половины китайских долгов по репарации. То есть даже если эти самые долги вообще не принесут нам ни копейки, на разрешение строить КВЖД все равно уйдет меньше, чем гадский Хунчжан хотел получить в качестве взятки. Но я надеялся, что китайцев удастся неплохо подоить. Правда, не сейчас, а чуть позже — после подавления их боксерского восстания.

В той истории, которую я помнил из прошлой жизни, сразу после заключения мира произошла так называемая «тройственная интервенция», когда Россия, Франция и Германия в ультимативной форме потребовали от Японии отказаться от аннексии Ляодунского полуострова. Против такого совместного наезда страна восходящего солнца выступать не рискнула.

Сейчас тоже произошла попытка организовать нечто подобное, только инициативу проявили Штаты и Франция при поддержке Англии. Однако Россия и Германия заявили, что пересмотр только что по всем правилам подписанного мирного договора может создать нежелательный прецедент, а также способствовать развитию реваншистских настроений как в Японии, так и в Китае.

В общем, тройственная интервенция в новом составе не получилась. А в середине мая Киммоти представил Бунге японские предложения по обмену части китайских долговых обязательств на концессию железной дроги через Манчжурию.

Утверждающая подпись на этих документах стала последней в карьере Николая Христиановича. В конце мая он слег, а в середине июня девяносто пятого года скончался. Жалко, конечно, но сделать он смог даже больше, чем я от него ожидал.

— Ваше величество, просвечивающая аппаратура на икс — лучах являет собой открытие новой страницы в медицине, причем не только военной, и на ее совершенствовании нельзя экономить! — так начал доктор Боткин свой ежемесячный доклад. — Позвольте мне официально выступить с предложением наградить ее изобретателя. Или изобретателей, если их несколько.

Я вздохнул. Было бы за что награждать! Как уже говорилось, устройство рентгеновской лампы я представлял достаточно полно. А принципиальную схему источника питания для нее набросал за полчаса. Поначалу я начал было чесать в затылке — да как же собрать источник мощностью не меньше киловатта с напряжением в десятки киловольт при почти полном отсутствии элементной базы, даже ламповой? Но быстро сообразил, что постоянный ток тут не нужен, лампа сама себе выпрямитель. И особая стабильность тоже, так что сойдет давно известная катушка Румкорфа, только лучше с двойной высоковольтной обмоткой. В общем, даже на самую убогую награду мои умственные усилия не тянули. Боткин же не унимался: