Я прижалась щекой к груди Ивана, прислушиваясь к ровному биению его сердца и впитывая в себя тепло. На какое-то мгновение мне показалось, что я снова дома, в Харбине. Я — любимый ребенок; вокруг витает знакомый запах только что испеченного хлеба, слышится потрескивание дров в камине в гостиной, под ногами — мягкая медвежья шкура. И впервые за очень долгое время я услышала голос матери: «Я здесь, доченька, так близко, что ты можешь достать до меня рукой». Внезапно раздался шум мотора, и в ту же секунду чары развеялись. Я отстранилась от Ивана и раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла произнести ни слова.

Он взял мою руку грубыми пальцами, но так нежно, будто боялся раздавить ее.

— Пойдем, Аня, — сказал он. — Давай поищем место, где ты могла бы отдохнуть.

Недели, последовавшие за штормом, прошли в надеждах и разочарованиях. С американской военно-морской базы, расположенной в Маниле, прибыли корабли, нагруженные продовольствием. Мы смотрели, как по пляжу маршируют солдаты с мешками на широких плечах. Палаточный городок был восстановлен в два дня. Новый лагерь имел более упорядоченную структуру, чем первый, который возводился в спешке, без предварительного планирования и необходимых инструментов. Дороги были расчищены и вымощены камнями, канавы углублены, вокруг душевых и кухонь вырубили заросли. Однако все это вместо радости вызвало у нас нешуточное беспокойство. В том, как лагерь отстраивался, чувствовалась какая-то основательность, и, вопреки ожиданиям капитана Коннора, от стран поселения до сих пор не поступило ни одного предложения.

Русская община в Америке, узнав о катастрофе, прислала нам срочную телеграмму: «Сообщите не только о том, что вам необходимо для обихода, но и что вам нужно, чтобы жизнь приносила удовольствие». Они собрали пожертвования не только у членов общины, многие из которых разбогатели в Соединенных Штатах, но и обратились к компаниям, готовым расстаться с бракованным товаром. Мы с капитаном Коннором просидели целую ночь, составляя список подарков для каждого обитателя острова. В список были включены пластинки, теннисные ракетки, игральные карты, наборы карандашей и книги для библиотеки и магазина. Кроме того, мы попросили ароматизированное мыло, шоколад, тетради для записей, альбомы для рисования, расчески, носовые платки и по игрушке для каждого ребенка до двенадцати лет. Ответ мы получили через две недели: «Все заказанные товары закуплены. Вдобавок мы посылаем вам Библии, две гитары, скрипку, тринадцать рулонов ткани, шесть самоваров, двадцать пять дождевых плащей и сто копий пьесы Чехова „Вишневый сад“ без обложек».

Баржа должна была прибыть через месяц, мы с капитаном Коннором ждали ее, как дети новогодних подарков. Шесть недель я высматривала в море корабле, но он так и не появился, Капитан Коннор обратился в представительство МОБ в Маниле, и после проведенного расследования выяснилось, что товары попали в руки коррумпированных чиновников и были проданы на черном рынке.

Однажды утром ко мне в МОБ зашел Иван. Я покосилась на появившуюся в дверях фигуру, но не узнала его сразу, потому что он выглядел не так, как обычно. Рубашка выглажена, волосы чисто вымыты, без вечных опилок или листьев. Молодой человек небрежно прислонился к дверному косяку, но пальцы нервно барабанили по бедру, поэтому я поняла, что он что-то задумал.

— Ты что, следил за мной? — спросила я.

Иван пожал плечами и обвел комнату взглядом.

— Нет, — сказал он. — Я просто пришел узнать, как у тебя дела.

— Нет, следил, — не поверила я. — Капитан Коннор ушел по долам минуту назад, а ты появился как из-под земли. Наверняка ты видел, как он уходил.

Взгляд Ивана упал на старенькое потертое плетеное кресло, которое мы держали для посетителей, и повернулся в другую сторону так, чтобы не было видно его лица. Однако я сразу почувствовала, что он улыбается.

— У меня есть план, как поднять боевой дух людей, — заявил он. — Но я не уверен, поддержит ли меня Коннор.

Иван поставил кресло перед моим рабочим столом и всем весом опустился на него, как великан на наперсток.

— Я изготовил кинопроектор и экран. Осталось раздобыть лишь фильм.

Он поднес руку к глазу. Мне не понравилось, что она там задержалась, как будто он прикрывался от меня. Неужели рядом со мной Иван до сих пор вспоминал о своем физическом недостатке? Почему? Шрам, конечно, бросался в глаза, но достаточно было провести в обществе Ивана хотя бы один день, чтобы не замечать его. Самым важным в этом человеке был не шрам на лице, а его внутренний мир. От возмущения у меня самой дернулась щека. Мне не нравилось видеть в Иване слабость или ранимость. Он был моей скалой, и я хотела бы, чтобы эта скала всегда оставалась крепкой и незыблемой.

— У нас полно фильмов. — Я указала рукой на ящик с катушками пленки. Капитан Коннор использовал его как подставку для ног. — Только вот кинопроектора к ним никогда не было.

— Слушай, Аня, — произнес Иван, подавшись вперед. Он уперся руками в колени, и я не могла не заметить, что ногти у него были чистыми, — еще одна перемена. — Все это старье. Эти фильмы, наверное, смотрели еще наши родители. Нам нужен хороший фильм.

Его здоровый глаз сиял. Сейчас он казался темно-синим и бездонным. Я подумала, что если посмотреть в этот глаз с достаточно близкого расстояния, то можно, наверное, увидеть прошлое Ивана, отпечатавшееся в нем. Погибшие дети, жена, пекарня были у самой поверхности. Если заглянуть поглубже, то, вероятно удалось бы увидеть его детство и узнать, каким он был до того, как ему изуродовали лицо. Его глаз не соответствовал юношескому задору, как не соответствовали друг другу шрам на лице и прекрасное телосложение.

— Я хочу, чтобы ты убедила его, — сказал Иван.

Чтобы убедить капитана Коннора поддержать план Ивана, много усилий не потребовалось. Он был возмущен тем, что мы все еще находились на острове в преддверии сезона тайфунов, и собирался за это как следует подоить запятнавшую себя МОБ. Я просила заказать какой-нибудь новый фильм, но капитан Коннор настаивал ни много ни мало на предварительном релизе Судя по всему, его требования были восприняты со всей серьезностью, потому что на этот раз нам не пришлось напрасно ждать баржу. Фильм прислали через две недели на самолете, причем с охраной. Вдобавок привезли и партию медикаментов.

О премьерном показе «Увольнения в город» мы дали анонс в нашей местной газете. До самой премьеры все на острове только и говорили, что о кино. Иван из стволов пальм смастерил для Розалины, Ирины и меня специальные сиденья, и мы, как барыни, устроились рядом с кинопроектором. У Ивана было прекрасное настроение.

— Мы добились своего, Аня! — воскликнул он, указывая людей. — Ты только посмотри на их счастливые лица!