Так говорил отец.

Семя развернулось, спеша выпустить полупрозрачные корешки. Пройдет неделя или две, и меж кустов вытянется обманчиво хрупкий росток.

Память.

Отцу бы понравилось. А для мамы — розы… никто и никогда не изменял розы, но осудить Ийлэ за нарушение закона будет некому. В нынешнем мире многое позволено.

— Ийлэ, — легкое прикосновение к плечу заставило очнуться, — ты совсем промокла.

Укор. И понимание. Злость иррациональная. Райдо не виноват, что все так получилось, но больше злиться не на кого. Ийлэ хочет его ударить и бьет, и, наверное, она слишком слаба, чтобы причинить хоть сколь бы то значимый вред. Он только посмеется.

Не смеется. И руку перехватывает, заставляет разжать кулак.

— Совсем промокла. И простынешь. Сидишь тут третий час…

Ложь. Или правда? Сумерки ведь, прозрачные и легкие, многозвездные. Такие обещают скорое тепло. И хорошо, розам понравится.

— Идем, сокровище ты мое горькое. — Райдо заставляет встать, а потом вовсе подхватывает на руки. — Завтра придешь или послезавтра. И мы скамеечку поставим, если хочешь. У нас не принято вот так… есть кладбище, и склеп, и ночь поминальная. Матушка следит, чтобы все было по правилам. А я… я редко туда заглядывал. Деда вот помню немного. А бабушка еще до моего появления на свет умерла. И, наверное, хорошо, что мне не о ком горевать. Спокойней.

Он шел и нес, и, кажется, Ийлэ все-таки плакала. Но это правильно, на похоронах всегда плачут. Она окончательно пришла в себя уже в доме.

— Извини.

Попыталась отстраниться, но Райдо не позволил.

— Сиди уже.

— Я мокрая.

— Мокрая. Ничего. У меня полотенце есть, поделюсь.

— Я…

— Ийлэ, я хочу с тобой поговорить об одном деле…

— О сокровищах?

— Скорее об охотниках за сокровищами. — Райдо усмехнулся, и выражение его лица сделалось… недружелюбным. Пожалуй, таким Ийлэ не хотела бы его видеть. — Пора с этой историей разобраться. Но нужна твоя помощь.

— Какая?

Ей не хотелось помогать и вообще жить, вернуться бы на улицу, пусть и дождь, но Ийлэ не чувствовала холода. Ей было спокойно там, снаружи. Она дарила силу ясеню. И розам. И отдала бы всю, до капли, и, быть может, сама стала бы деревом. Странно, что эта замечательная мысль не сразу пришла ей в голову.

— Серьезная, — ответил Райдо и отпустил все-таки. — Но сначала вытрись и переоденься.

— Я…

— Вытрись, — повторил он с нажимом. — И переоденься. А то вымокла, как не знаю кто…

Вытиралась полотенцем с его запахом и переодевалась в его рубашку, в его же халат, которого хватило бы, чтобы завернуться трижды.

— Вот так лучше. А то чую, появились в твоей голове неправильные мысли.

— Это какие?

— А мне почем знать? Я ж их не читаю, а жаль… или нет? — Он ущипнул себя за ухо и замер, всерьез раздумывая, стоит ли печалиться по этому поводу.

Вот Ийлэ в чужие мысли заглядывать бы не хотела, и без них хватает грязи.

— Сегодня ты останешься на ночь здесь. Броннуин с Нирой побудет.

Ийлэ замерла. Она ведь предполагала, что так и будет.

— Спокойно. Я не… не собираюсь тебя принуждать к чему бы то ни было. Думаю, кто-то из прислуги доносит о том, что творится в доме. И мне нужно, чтобы все считали, будто ты…

— Твоя любовница?

— Моя сиделка. — Райдо налил кружку молока. — Возьми. Кстати, я слышал, что альвы молоко любят. А ты почти не пьешь…

Козье. И свежее, сладкое. От этого молока внутри становится тепло, но теплота обманчива, нельзя ей поддаваться. Она тянет в сон, а Ийлэ не дослушала еще.

Ее не будут принуждать. Хорошо.

Райдо бы не стал лгать, особенно наедине. Ему ведь незачем. Он хозяин.

— Я никому не говорил, насколько легче мне стало после… грозы. — Он снова сел на пол, а кувшин с молоком поставил между скрещенных ног. — И полагаю, ты тоже не особо распространялась… не замечал за тобой склонности к сплетням. — И улыбнулся. — Еще молока?

— А… хлеб есть?

— Есть. И хлеб. И мясо. И сыр есть. Я так и подумал, что ты проголодаешься… это хорошо.

— Что я проголодалась?

— Что ты поняла, что проголодалась. — Райдо встал и вернулся с подносом. — Голод — вещь приземленная, он к телу привязывает… садись.

— На пол?

— Я тебе подушку дам. В Городе есть одно заведение, там шоколад подают. Небольшая такая ресторация в несколько залов. Но один есть, который мне особенно нравится. Там сидеть надобно на полу. Множество подушек… ты даже не сидишь, а полулежишь. И тебе приносят поднос с горячим шоколадом, а к нему — множество крохотных чашечек. Со сливками или цукатами, орехами всякими… печеньем. Красота.

Мясо было холодным, острым, и есть его приходилось руками. Соус стекал по пальцам, Ийлэ слизывала его и закусывала хлебом, удивительно мягким, свежим, удивляясь тому, что еще недавно голода не испытывала, а думала и вовсе о смерти.

Она ведь жить хочет. И живет.

— Кейрен, когда приедет, шоколада привезет, но гретый — уже не то… Нат знает. И Гарм. Оба будут молчать. Ниру спровадим к тетке.

— Что ты задумал?

— Ничего незаконного. — Он улыбнулся широко, как умел. — Помнится, мне тут все пророчили скорую гибель, так вот и подумал я, чего обманывать ожидания людей?

— Тебе не поверят.

— Поверят. Сегодня я весь день под дождем провел. Вот завтра немного простыну. Мне и раньше было дурно… Нат об этом молчать не станет. И Гарм подтвердит…

Ната сегодня не было. И Гарма, кажется, тоже. Ийлэ нахмурилась, вспоминая. Не было.

Почему? Потому что Талбот уехал… он хотел бы остаться, остался, если бы Ийлэ попросила. А она промолчала, она забыла обо всех, кроме себя.

Но дело даже не в ней и не в Талботе, но в том, что безумный план уже пришел в действие. И Райдо не отступит. Не понимает, насколько это опасно.

Бран ведь тоже был силен. И не один. Трое. Все трое умерли, но Брана и тех, остальных, не жаль. А вот Райдо — дело другое. Ийлэ не простит себе, если с ним что-то случится.

— К утру вернутся… надеюсь, там все будет спокойно. Очень надеюсь… нет, им вряд ли что-то угрожает всерьез… пока побоятся сунуться.

Он говорил это, убеждая не столько Ийлэ, сколько себя. Она же кивнула просто, на всякий случай.

— Главное, чтобы слух пустили. Пустят. Мне будет становиться все хуже и хуже. — Райдо произнес это весьма скорбным тоном. — И чего удивляться, если к концу недели я окончательно слягу… а вам придется пригласить доктора.